Наверное, тоже безликие. Чокчок, подхватив на руки девчонок, и брат резво кинулись к берегу. Я, не тратя время на то, чтобы чистить лезвие и прятать нож, бросился за ними.

За нами, к счастью, гнаться никто не стал. Близость воды отваживает многих тварей. Но не тех, кто в ней живёт. Чокчок кинулся на мост, и я ухватил его за пояс.

— Стой! Не лезь не глядя.

Он замер, а потом осторожно опустил на землю девочек. Мари вцепилась в грязную штанину и уткнулась в неё носом, не желая смотреть по сторонам. Джун осторожно отошла от Чокчока и потрогала Итана за рукав.

— А где мама? — тихо спросила она.

Брат стиснул зубы и опустился на колени рядом с девочкой.

Я не стал слушать, как он объясняет ей, что мамы больше нет. В сгустившихся осенних сумерках я спустился к воде и осмотрел мост. С виду всё в порядке. Теперь под мост. Один шаг — и резко запахло гнилью, рыбьими потрохами и почему-то яблоками. Я осторожно присел и сунул грязное лезвие ножа в тёмную воду. Сразу забулькало, заклокотало. В мутной воде расползлись чёрные росчерки длинных-длинных волос. Злится речная хозяйка. Когда она добрая, волосы прозрачно-золотистые с мелкими брызгами радуги.

— Дай нам пройти, хозяйка!

Из воды поднялась женщина, опутанная волосами, которые, казалось, ползали по ней и извивались. Вместо приветливого личика с огромными синими глазами на меня таращилась гнилая рыбья морда с пустыми глазницами.

Мама говорила: если Зла на земле становится больше, существа, живущие рядом с людьми, начинают портиться. Становятся неприветливыми, теряют красоту и добрый нрав. Если речная хозяйка не просто разозлилась, а стала таким монстром, значит, Зла в мире больше, чем когда-либо было.

— Я не желаю тебе зла, речная хозяйка. Нам нужно пройти над твоей рекой. Пропусти нас.

Она покачала страшной башкой. Тонкие губы шевелились, обнажая мелкие острые зубки, но голоса не было слышно.

— Я смогу убить тебя, хозяйка. Ты знаешь. Но я не хочу. Пропусти нас.

Она помолчала, неподвижно стоя на неровной поверхности воды, и снова покачала головой. Волосы зашевелились быстрее, отлепились от тела и потянулись ко мне.

Что ж.

Я коснулся амулета на шее, он нагрелся, готовясь защищать меня от сил Зла. Затем вынул нож из воды. Защитные знаки засветились — и речная хозяйка отшатнулась, наполовину уйдя в воду.

— Мы пройдём, хозяйка.

На полпути я обернулся и спросил:

— Ты не помнишь меня? Я Марк.

Она ушла под воду, только чёрные змеи волос продолжали разрезать речные воды.

На берегу Чокчок уговаривал Мари не шуметь и не плакать.

— Я пить хочу, — Джун жалобно посмотрела на меня, едва я оказался рядом.

— У меня воды нет, — Итан снял с пояса флягу, которую носил с собой не снимая — подарок отца, и перевернул вверх дном.

Надо вернуться в деревню, чтобы найти хотя бы ведро. А ещё нужна одежда, еда, одеяла. Всё то, что мы не успели забрать из дома.

Я пробрался к дому старой Марты, стоящему на окраине. Тихо-тихо пролез внутрь и, мысленно попросив у Марты прощения, взялся копаться в вещах.

Вся вода стухла, еда прогнила и покрылась красноватыми пятнами. Наконец я нашёл нож для Чокчока, запасное огниво, скатал и стянул верёвками два одеяла. Раздобыл ведро, хороший мешок и отрез почти чистой ткани. Пожелал хозяйке покоиться с миром и вернулся к своим.

Возвращаясь я заметил, что ураган, накрывший накануне деревню, не тронул окрестности. Только между домами валялись камни и коряги. За деревней не было никаких следов обрушившихся с неба камней или кровавого дождя.

Около часа мы очищали магией воду, настороженно поглядывая по сторонам, но, к счастью, было тихо. Девочки тоскливо посматривали в сторону своего дома, но вернуться не предлагали.

Надо идти. Через мост. Мимо ближайшего городка. Потом лесом. Обогнуть две деревни. А там, за холмом, Дом Света.

Дом, откуда наши родители и другие Воины Света ушли на битву, которую проиграли.

На небо высыпали алые угольки звёзд.

— А почему они красные? — испуганно прошептала Мари.

— Не бойся, это не опасно, — отозвался я.

Девочка, кажется, не очень поверила, прижавшись к Чокчоку.

По узкому мосту шли гуськом. Сначала Итан, потом Чокчок, за ним девочки. Последним я.

Мы были на середине моста, когда Джун вдруг спросила:

— А что это такое?

Она оглянулась ко мне, показывая на плохо различимую в вечернем сумраке чёрную паутину волос, медленно поднимающуюся над краем моста.

— Итан, бегом! — заорал я.

Брат рванул с места и одним прыжком оказался на берегу. Чокчок, бранясь и чертыхаясь, кинулся следом. Я успел швырнуть ему мешок с пожитками, раздобытыми в деревне.

— Ой, оно меня схватило! — вскрикнула Мари и испуганно заплакала.

— Тихо, — шикнула на неё Джун. — Дяди говорят: надо тихо.

Я полоснул рунным ножом по прядям, захлестнувшим шею девчушки. Резанул те, что намотались на её запястье, и крикнул:

— Бегите на тот берег! Живо!

Итан, на бегу оттолкнув пьяницу, кинулся навстречу детям.

— Хозяйка, зря ты так.

Она уже появилась в поле зрения, покачиваясь во весь рост на поверхности воды. Выкатившаяся на небо алая луна освещала жуткую фигуру. Тонкогубый рот оскален, из пустых глазниц льётся вода, отражая багровый лунный свет. Чёрные волосы змеями метнулись ко мне, норовя захлестнуть. Защитный амулет раскалился, не давая ей дотронуться до меня. Я схватил одну из прядей и намотал на руку. Рванул, пытаясь притянуть хозяйку к себе.

Из воды поднялись новые змеи волос. Ещё. И ещё. Вся река будто поросла жуткими деревцами, увенчанными мёртвыми рыбинами, склизкими от ила камнями и прочей дрянью. Взгляд упал на опутанный одной из прядей рогатый череп — я на миг решил, что сошёл с ума, но тут же понял, что башка козлиная.

Речная хозяйка обрушила на меня водопад из рыб, камней, костей и ошмётков. Я прикрыл рукой глаза: амулет защищает лишь от злых сил, а от удара булыжником по голове — нет. На то есть ловкость и внимательность.

Больно ударило чем-то по ушибленному в ураган плечу, но голову я сберёг. И двигаться могу.

Волосы хозяйки я не выпустил. Отец говорил: сотворивший зло должен быть наказан. Ладно, если я не могу подтащить её к себе, тогда нужно самому к ней приблизиться.

Я отступил на пару шагов, оттолкнулся и прыгнул. Осклизлый булыжник приложил меня в правое подреберье.