Маршал Мюрат, который командовал авангардом, тотчас принял русского офицера и приказал доложить обо всем императору. Указания Наполеона были однозначны: бой не начинать и дать русским отойти за Неман. В рапорте Мюрата, написанном в 15 ч. 30 мин. этого дня, говорится следующее: «По приказу Вашего Величества… я должен был остановиться в деревне Шиллюпишкен, после того как мы активно преследовали арьергард неприятеля в 10 тыс. человек кавалерии… вся вражеская армия, очевидно, будет этим вечером за Неманом».

Генерал Бро, тогда капитан 7-го гусарского полка, вспоминал: «Эти войска (казаки) прошли через Эльбингские ворота, и мои первые кавалеристы оказались у хвостов последних русских коней. Чтобы не случилось какого-нибудь нежелательного инцидента, я остановил моих гусар, так как они буквально кипели от желания сразиться с врагом».

Не двигаясь, наблюдал французский авангард и за тем, как казаки поджигали мост после того, как последний русский солдат ушел на восточный берег реки. Наполеоновскими войсками не было предпринято никаких попыток подготовить переправу через Неман ни в Тильзите, ни в каком-либо другом месте поблизости. Поистине удивительное преследование!

Все это совершенно необъяснимо с точки зрения чисто военной, зато очень хорошо понятно, если учесть, что Наполеон считал союз с Россией своим приоритетом.

На следующий день царь послал князя Лобанова-Ростовского к начальнику штаба Великой Армии маршалу Бертье уже от своего имени. 21 июня около 18 часов князь снова прибыл во французский штаб, где и было подписано перемирие. Уже вечером Лобанов-Ростовский ужинал с Наполеоном и поднимал с ним тост за здоровье Александра.

На 25 июня была назначена встреча двух императоров. Она должна была состояться на плоту, специально для этого сооружённом посередине Немана французскими инженерами.

На плоту возвышался павильон для встречи императоров. Это строение было сделано в виде небольшого домика. В нём было два входа: один, обращённый к левому, западному берегу реки, предназначался для императора Наполеона, другой, обращённый к правому, восточному берегу, — для Александра. Французские солдаты постарались обустроить это небольшое сооружение, превратив его в нарядную комнату с двумя окнами, украшенную зеркалами. Посреди неё стояли стол и два кресла. Рядом на плоту стоял ещё один домик поменьше, для свиты.

После долгих дождей день выдался необычайно погожий и солнечный. Весь высокий «французский» берег был усыпан тысячами нарядно одетых солдат и офицеров, с нетерпением ожидавших исторического события. С противоположной стороны видно было только два небольших отряда конницы, а дальше расстилалась пустынная равнина. Почти у самого берега в зажиточном крестьянском доме ожидал встречи со своим врагом молодой царь. По случаю торжественного момента он надел темно-зеленый с алым воротником и обшлагами парадный мундир Преображенского полка. По моде того времени цвет формы почти не отличался от чёрного. И этот строгий, тёмный облегающий мундир ещё более подчёркивал изящество и стройность тридцатилетнего монарха. На Александре были обтягивающие лосины и изящные сапоги чуть ниже колена. Волосы по моде того времени были слегка напудрены.

Александр I сидел за столом и ждал с внешним спокойствием, вокруг него стояло несколько генералов и сановников также в парадных мундирах. Около получаса прошло в напряжённом ожидании. Вдруг в комнату вбежал адъютант и воскликнул: «Едет, Ваше Величество!»

«Электрическая искра пробежала по всех нас, — вспоминал Денис Давыдов. — Государь хладнокровно и без торопливости встал со своего места, взял шляпу, перчатки свои и вышел со спокойным лицом и обыкновенным шагом вон из горницы. Мы бросились из неё во все отверстия, прибежали на берег и увидели Наполеона, скачущего во всю прыть между двух рядов старой гвардии своей. Гул восторженных приветствий и восклицаний гремел вокруг него и оглушал нас, стоявших на противоположном берегу. Конвой и свита его состояли, по крайней мере, из четырёхсот всадников».

Оба императора, каждый с пятью сопровождающими, одновременно вошли в приготовленные для них лодки, и гребцы взялись за вёсла. Но течение Немана сильное, грести было не так-то просто. У Наполеона на вёслах сидели гвардейские моряки, поэтому французский император оказался на плоту раньше Александра. Быстрыми шагами он прошёл на другую сторону плавучего сооружения и любезно помог молодому царю подняться. Оба, подчиняясь какому-то внутреннему импульсу, не сговариваясь, обнялись. «Сир, я ненавижу англичан, так же как и вы!» — воскликнул Александр. «В таком случае мир заключён!» — улыбаясь, ответил Наполеон.

Это было то немногое, что услышали свидетели этой сцены, а далее императоры прошли в свой павильон, а свита — в свой. Встреча Наполеона и Александра продолжалась около часа, о чём они беседовали, можно только догадываться, но так или иначе это было началом русско-французского мира и союза.

На следующий день состоялась новая встреча на плоту, на этот раз в присутствии прусского короля. Наполеон с трудом сдерживал свою неприязнь по отношению к последнему.

В этот же вечер Александр по приглашению императора французов переправился через реку. Его встречали со всей возможной помпой. Для Александра подготовили богато убранного арабского коня, и он поехал вдоль рядов французских гвардейцев, застывших с ружьями «на караул». Императорская гвардия в полной парадной форме, выстроенная на берегу и на улицах Тильзита, сияла воинственным блеском. Перед молодым царём склонялись трёхцветные знамёна, увенчанные бронзовыми орлами, грохотал салют из шестидесяти пушечных выстрелов. Императоры, окружённые блестящей свитой, проехали через город, на улицах которого были выстроены лучшие полки наполеоновской армии. Александр, прекрасный наездник, безупречно сидел на коне и отвечал на воинские приветствия любезной улыбкой, грациозно салютуя своей шпагой замершим по стойке «смирно» батальонам.

Когда оба императора подъехали к особняку, который предназначался Александру, Наполеон произнёс: «Вы у себя дома!» Но Александр, демонстрируя, насколько он восхищён французской гвардией, еще некоторое время объезжал полки, выстроенные вдоль всей улицы.

На следующий день Наполеон дал возможность царю вдоволь насладиться воинской красотой, устроив огромный смотр гвардии на равнине перед Тильзитом.

Офицер императорской гвардии Булар наблюдал за кортежем императоров, отправлявшихся на маневры: «Какое удивительное собрание — столько монархов, принцев, генералов, ещё недавно отчаянных врагов, а теперь если не друзей, то, по крайней мере, людей, готовых ими стать. Они обращались друг с другом с доброжелательностью, вниманием и изысканной вежливостью, так что казалось, что сама совершенная гармония царила между ними. Как император был тогда велик! Как он должен был быть горд и счастлив. Я же никогда не забуду то впечатление, когда увидел из моего окна этот столь необычайный кортеж, полный величия…»

Для удобства ведения переговоров Тильзит был объявлен нейтральным городом. Одна часть города была занята Александром и его свитой и одним батальоном российской Императорской гвардии, а другая — Наполеоном с его свитой и одним батальоном французской Императорской гвардии. Чтобы показать, насколько обе стороны уважают друг друга, Наполеон отдал распоряжение, чтобы на следующий день во французской гвардии дневным паролем, отзывом и лозунгом были следующие слова: «Александр, Россия, Величие», тогда по русской Императорской гвардии был отдан приказ о пароле «Наполеон, Франция, Отвага».