– Рассказала, – мрачно бросила она. – Не знаю, что теперь будет. Не иначе я с ума сошла. Но мне было так страшно! И я так устала…

Она провела рукой по спутавшимся за день волосам и прошептала:

– Да ладно… Бог с вами. Скажу я, что они тут были. Только нервы с вами трепать… И сигарета, значит, его мамаши… Стоило столько мучиться… Ленка узнала об этом?

– Я предпочитаю ей не говорить.

– Почему же?

– Она мне вообще перестала нравиться.

– Так разведись, – посоветовала Анжелика. Она прислушалась – на кухне раздавались шаги. Юра, видимо, метался взад-вперед, чувствуя, что решается его судьба.

– Дело не в разводе, – озабоченно заметил Саша. – Она мне кажется ненормальной. Знаешь, этой ночью кричала во сне, все такое странное…

– Это бывает со всеми.

– Она кричала: «Убей ты его, убей ты его наконец!», а потом как расплачется… Я проснулся, сперва не понял, что случилось… Слушаю ее, смотрю, как она ревет, сам чуть не рехнулся… Разбудил, она ничего не помнит, утверждала, что снов не видела. Мне с ней стало тяжело, честно говоря.

– Я пойду… – донесся голос из кухни.

Саша ухватил Анжелику под локоть и втащил туда. Усадил на табурет. Она не сопротивлялась.

– Все в порядке, Лика подтвердит, что вы заходили в гости.

Она потянулась за спичками. Спросила:

– А все-таки, можно узнать, чего ради ты сюда пришел? И при чем тут твоя мама?

– Мама здесь бывала. У него, – с трудом выдавил тот.

– В смысле?

– Подумай и поймешь, в каком.

Ее рука, в которой она держала зажженную спичку, внезапно дернулась от боли – спичка догорела, огонь опалил указательный палец. В этот миг, в долю секунды, вспышка боли вдруг озарила все, что до сих пор было ей непонятно. Анжелика даже не вскрикнула. Бросила обгорелую спичку на пол, зажгла другую, дождалась, когда пойдет дым от сигареты. Подняла глаза. Юра сидел сгорбившись, свесив руки между колен, смотрел в пол. Саша, полуприсев на подоконник, размашисто качал ногой и с циничным любопытством рассматривал стриженый затылок своего приятеля. Этот разговор явно доставлял ему удовольствие.

– А ты не врешь? – спросила она. – Трудно поверить.

– Не вру, – ответил он с какой-то даже ненавистью. – А зачем мне? Я бы мог соврать, чтобы не позориться. И ее не позорить. Я правду говорю.

– И давно они?..

– Год по крайней мере.

– С ума сойти! – Она жадно затягивалась, не спуская с него глаз. Ей было даже весело, впрочем, веселость была истерического характера, как и все впечатления в этот нелепый день. А начинался он так удачно!.. – Ну, почему на это пошла твоя мама, я еще могу понять. А он-то зачем?

– Ты не понимаешь мужской психологии, – вмешался Саша. – Мужику, в общем, все равно…

Она заметила, как при этих словах напряглись плечи Юры, надо сказать, довольно широкие. Укоризненно взглянула на Сашу, снова обратилась к несчастному парню:

– Слушай, а ты как… Относился?

– А как мне относиться? Я с тобой не общался, его тоже мало знал. Сашки это не касалось. Зачем мне кому-то рассказывать?

– Как узнал?

– Да просто. – Он понемногу начинал трезветь. – Узнать нетрудно, мы же соседи. Что я – не видел, куда она бегает?

– Ладно, все! – вздохнула Анжелика. – Кругом мерзость. Ну и подзаборник был мой муж! А с виду такой порядочный, строгий даже… Похоже, у него был целый…

Она хотела сказать «гарем», но осеклась, речь все же шла о матери Юры.

– Ну, хорошо. Насчет твоей мамы и ее отпечатков я уже все поняла. Но ты зачем пришел сюда?

– За отцовским кубком.

– Чем-чем?

– Она снесла твоему мужу отцовский кубок, память об отце… – с искренней злостью пояснил тот. – Я пришел домой, увидел, что кубка нет. Она, видимо, давно решила его подарить, потому что в последнее время держала не на видном месте, а в шкафчике. Чтобы я отвык его видеть, понимаешь? А я сразу что-то неладное почувствовал. Представляешь, прихожу я домой. Поужинал. И за каким-то чертом полез в шкафчик. Вижу, кубка нет.

– Ада Дмитриевна поторопилась, – вставил Саша. – Ей надо было хоть инсценировать ограбление квартиры. А так он сразу все понял.

– А что за кубок такой? Спортивный? – поинтересовалась Анжелика.

– Нет, отец спортом не занимался. Кубок очень красивый, баварское рубиновое стекло, на кованой золотой ножке. Его привез дедушка, с войны, как трофей. Отец этот кубок очень любил. Несколько раз рисовал его. Он же был художник.

– Между прочим, портрет Ады Дмитриевны с этим кубком у них в большой комнате висит, – снова вмешался Саша. – Шикарный портрет!

– Я когда увидел, что кубка нет, сразу понял: она его подарила Игорю, – продолжал Юра. – Припер ее к стенке, она молчит. Значит, думаю, так и есть. Побежал сюда. Вбегаю – он лежит на полу мертвый. Я сразу понял, что мертвый. Кубок на полке стоит, рядом с часами. Я не сразу решился подойти к нему. Потом все же подошел, наклонился, даже лоб ему потрогал. Уже был холодный…

– Во сколько это было?! – жадно спросила она.

– Я могу только сказать, во сколько в себя пришел. В десять сорок пять. У себя в комнате, с кубком в руке. Значит, труп я нашел минут пятнадцать назад. В половине одиннадцатого. Наверное, тогда я и сигарету выронил из кармана, когда наклонился над ним. Не помню, ни черта не помню… Я в тот день опять курил мамины сигареты.

– А мама твоя во сколько приходила? Она действительно была у него в тот вечер? И ничего подозрительного не видела?

– Ничего и никого, кроме тебя. Она смотрела в глазок, когда ты уйдешь. Ты ушла в девять. Тогда она подождала пять минут и побежала к нему с подарком. – У Юры при этих словах скривилось лицо. – Но он подарок взял, а ее выставил, под тем предлогом, что скоро уйдет.

– Так я и знала! Твоя мама все же видела, когда я ушла?! А больше она никого не видела? Не смотрела в глазок, когда он выставил ее?

– Для ревнивой женщины – вполне нормальное явление, – явно издевательски вставил Саша. – А вот наша Лика совсем не ревнива!

– Мать сидела у себя и плакала целый час, пока я домой не пришел, – отрезал Юра, явно тяготясь этим расследованием. – А потом я сам туда побежал. Вот и все. А то, что она тебя видела… Ей нельзя об этом говорить. С чего бы ей за тобой следить, если разобраться? Понимаешь, если обнаружится это дело, то нам с ней конец. Ты пойми, она же была его любовницей… Мерзко говорить, но ей приходилось дарить ему подарки, чтобы он хоть изредка на нее обращал внимание. Мать еще не старая… Многим нравится… Что она к нему привязалась? Лучше бы она была старухой! – резко закончил Юра.

– Лучше чего? – Анжелика была ошеломлена этим потоком темпераментных выкриков. От внешне хладнокровного соседа она такого не ожидала.