— Никогда. Я ни разу с ним не говорила.

— Просто здоровались, потому что живете рядом?

Чарлин кивнула.

— И когда в последний раз?..

— Здоровались?

— Да.

— Ну, не знаю, может, неделю назад.

— Я немного запутался, миссис Суэйн, так что вы уж мне помогите. Вы заметили пустую ключницу на дорожке и сразу решили позвонить в полицию…

— Еще я заметила движение.

— Что?

— Я заметила движение в доме.

— В смысле по дому кто-то ходил?

— Да.

— А как вы узнали, что это не мистер Сайкс?

Чарлин обернулась:

— Я этого не знала. Но еще я заметила пустую ключницу.

— На видном месте на дорожке?

— Ну да.

— Понятно. И сложили два и два?

— Да.

Перлмуттер кивнул, словно его наконец озарило.

— Значит, если бы ключницу открыл мистер Сайкс, он не бросил бы ее на дорожку, так вы подумали?

Чарлин промолчала.

— Видите ли, миссис Суэйн, у меня кое-что не сходится. Почему человек, проникший в дом и напавший на мистера Сайкса, оставил ключницу на самом виду? По идее он должен был спрятать ее или взять с собой в дом.

Молчание.

— И вот еще что. Когда мы нашли мистера Сайкса, он уже примерно сутки находился в тяжелом состоянии. Неужели ключница столько часов провалялась на дорожке?

— Не знаю.

— Откуда ж вам знать, вы ведь не следили за домом соседа, верно?

Чарлин молча смотрела на капитана Перлмуттера.

— Почему вы с мужем поехали за человеком, проникшим в дом Сайкса?

— Я уже сказала другому полицейскому…

— Вы пытались помочь полиции не упустить злоумышленника.

— И еще я боялась…

— Чего?

— Что он догадается — это я позвонила в полицию.

— Почему вы так решили?

— Я выглянула в окно, когда подъехала полицейская машина. Он обернулся и заметил меня.

— И вы подумали, что он вернется за вами?

— Не знаю. Я испугалась, вот и все.

Перлмуттер снова кивнул:

— Что ж, это похоже на правду. Некоторые детали с трудом укладываются в логическое объяснение, но, с другой стороны, преступления редко выстраиваются в идеальную схему.

Чарлин отвернулась к Майку.

— Вы сказали, он ехал на «форде-виндстаре»?

— Да.

— Он выехал на нем из гаража?

— Да.

— Вы видели номер?

— Нет.

— Хм. Тогда почему вы так решили?

— Что решила?

— Что машина стояла в гараже?

— Понятия не имею. Может, потому, что ее нигде не было видно.

— А, тогда ясно.

Чарлин снова взяла мужа за руку. В последний раз они держались за руки два месяца назад, когда смотрели романтическую комедию с Мэг Райан. Майк питал непонятную слабость к «дамскому кино» — его глаза влажнели при просмотре даже плохих мелодрам. В жизни она видела, как он плачет всего однажды — на похоронах отца, но в темном зале кинотеатра лицо Майка дрожало, а из глаз текли слезы. Тем вечером он взял ее за руку, однако Чарлин — сейчас она вздрагивала при этом воспоминании — не растрогалась. Когда Майк попытался переплести их пальцы, Чарлин чуть напрягла ладонь, чтобы помешать ему. Вот как мало значил для нее этот располневший мужчина с зачесанными на лысину прядями, пытавшийся ее коснуться.

— Вы не могли бы сейчас уйти? — попросила она Перлмуттера.

— Не могу. Прошу меня понять.

Она прикрыла глаза.

— Я знаю о ваших проблемах с налогами.

Чарлин осталась неподвижной.

— Сегодня утром вы звонили в контору, где работает мистер Сайкс.

Она не отпускала руку, но ей показалось, что Майк попытался отстраниться.

— Миссис Суэйн?

— Не здесь, — сказала Чарлин, уронив руку и поднимаясь с кровати. — Не перед моим мужем.

Обитатели заведений для престарелых всегда дома и всегда рады гостям. На звонок Грейс ответила бойкая женщина:

— Дом социальной поддержки «Звездный свет».

— Можно узнать ваши часы посещений?

— У нас их нет! — радостно воскликнула собеседница.

— Как это?

— У нас нет специальных часов. Вы можете навещать нас двадцать четыре часа семь дней в неделю.

— Мне хотелось бы пообщаться с мистером Робертом Доддом.

— С Бобби? Давайте я соединю вас с его комнатой… Ой, нет, подождите, сейчас восемь, он на гимнастике. Бобби поддерживает себя в форме.

— А как можно договориться о посещении?

— Да зачем, просто приезжайте!

Дорога займет меньше двух часов. Проще съездить, чем пытаться объясниться по телефону, особенно если учесть, что Грейс понятия не имеет, о чем спрашивать отца погибшего журналиста. С пожилыми вообще лучше общаться лично.

— Не подскажете, утром он будет у себя?

— Конечно. Бобби уже два года не садится за руль. Он будет на месте.

— Спасибо.

— Вам спасибо за звонок.

За завтраком Макс запустил руку в недра пачки хлопьев «Кэп-н-кранч». Зрелище — ее ребенок пытается достать игрушку — заставило Грейс замолчать. Это было настолько привычно… Дети все чувствуют, но иногда они проявляют удивительное — и очень полезное — безразличие. Сейчас Грейс была за это благодарна.

— Ты уже достал игрушку, — сказала она.

Макс остановился:

— Достал?

— Сколько пачек, столько паршивых призов…

— Что?

В детстве Грейс сама с азартом искала в хлопьях эти дешевенькие игрушки. Причем в хлопьях этой же марки.

Нарезав банан, она смешала его с сухими хлопьями. Грейс всегда старалась схитрить, добавляя побольше банана и поменьше «Кэп-н-кранч». Одно время она сыпала «Чириос» — там меньше сахара, но Макс быстро раскусил это дело.

— Эмма! Вставай сейчас же!

Недовольное мычание. Дочь еще слишком мала, чтобы разыгрывать по утрам спектакль «то болит, сё болит». Грейс, помнится, начала выдумывать причины, чтобы не вставать, в старших, ну, может быть, средних классах, но не в восемь лет. Как давно нет ее родителей… Однако дети ее порой выкидывают такие штуки, что Грейс сразу вспоминаются отец и мать. Эмма надувала губы так похоже на то, как это делала ее бабка, которую она не знала, что Грейс иногда замирала на месте. А улыбка Макса была копией улыбки ее отца. Гены явственно проявились во внуках, и Грейс не могла определить, трогает это ее или отзывается в ней незабываемой болью.