Изморин проследил её взгляд.

— Именно, именно, Лиллибет. Чем, как ты думаешь, я их позвал? Дудочка — это вовсе не обязательно. А из нас с тобой выйдет отличный дуэт.

Вот, значит, как доппельгангеры себе тело собирают, с отвращением осознала Лиза. По частям. Как грифы-падалыцики. А вместе с телом и эти… ну, в общем, дарования. От Штамма — умение крыс в армию говорящую строить, от бедного Коракса — превращаться…

Изморин постоял над картой, вцепившись в край стола, и впрямь похожий на грифа, потом подошел вплотную к Лизе.

— А знаешь почему, дитя мое, дуэт? Знаешь, что там будет? — он заглянул ей в лицо, отчего Лиза вжалась в жесткую спинку стула, придавив Косте руку. — Там будет партия скрипки. Угадала, для кого я её написал? Это будет потрясающая музыка. Обещаю.

Лизу опять бросило из жара в холод и обратно. Слышали мы вашу потрясающую музыку на коронации. И потом, скрипка против виолончели… Ой, попалась.

— А детки, которые её сыграют… Детки пригодятся мне потом.

— А если я откажусь? — пискнула Лиза. Получилось совершенно неубедительно.

— Откажешься? — Изморин оглушительно расхохотался. — Ох… — у него даже слезы на глазах выступили. По крайней мере, показалась какая-то вода, и он изящно промокнул её платочком. — Вот это да, — сказал он, отхохотавшись. — А зачем тогда было приходить? Откажешься — сделаю с тобой то же, что с этим твоим Глауксом-Филином, и найду другого скрипача. Проблема, конечно, но невеликая. — Услышав про Глаукса-Филина, Костя опять пихнул Лизу в спину. Лиза и без него понимала: про то, что Филин жив, Изморину знать ни к чему.

— Более того, — продолжал тот, откинув со лба прямую белую прядь, — по завершении операции я подумаю, кого мне оставлять в живых, и при условии безупречного поведения, Лилли, рассмотрю твои предложения. Сразу хочу предупредить — на брата не рассчитывай. Дело слишком серьезное. А вот про одного моего пленника, бывшего очкарика, забывать не советую. Ах, не советую. Да-да, дитя мое, все равно ты все сделаешь, как я скажу.

— А вот я не сделаю! — У Кости получился настоящий драконий рык, яростный и очень внушительный. — Фиг вам! Да я сейчас ка-ак превращусь и ка-ак разнесу тут все вдребезги пополам! — Он шагнул вперед.

— Едва ли, — усмехнулся Изморин. — Можешь прямо сейчас попробовать — вряд ли что- нибудь получится. Я тебе про это расскажу кое- что интересное.

Лиза не без труда скосила глаза на Костю и в ужасе увидела, что он привстал на цыпочки, раздул ноздри и весь стал как сжатая пружина. Наверно, действительно попытался превратиться, а не вышло!

Изморин смерил его оценивающим взглядом и снова повернулся к Лизе:

— Так вот тебе первое задание. Сейчас сюда придет — если уже не пришло — некоторое количество детей. Они, можно считать, спят. Я им уже кое-что объяснил, но что-то кажется мне — не буду я пользоваться у них популярностью. — Изморин скверно усмехнулся. — Однако про то, что их задача — спасти город, они усвоили твердо. Вот и прекрасно. А твоя задача — их разбудить, выяснить, кто там что может и на чем играет, а потом отобрать состав камерного оркестра. Запомнила? Вот и отлично. Потом приходи ко мне за нотами.

— К-как будить? — спросила Лиза. — И к-к-ак выяснять? Они… они же меня слушать не станут!

Затылок ей обжег возмущенный Костин взгляд.

— Насчет послушания — не мои проблемы, — отрезал Изморин. — А будить — как умеешь, скрипкой. Ты, конечно, явилась без инструмента, — нечего сказать, предусмотрительно! — пожурил он. — Но я тебе тут приготовил кое-что. Не хуже Страдивари. Попробуешь — убедишься.

На стол перед Измориным, на мятую карту лег скрипичный футляр. Щелкнули серебряные замки. Лиза встала — против собственной воли.

Эта скрипка была совсем черная. Даже не как эбеновое дерево или, скажем, уголь. И даже не как бархат. Черная — и все. Как будто в этом месте в мире вырезали дыру. Очень изящных скрипичных очертаний. Даже струны и то черные.

Инго недавно ей объяснял, почему недолюбливает всякие волшебные предметы. Это было летом, в Радинглене, — они с Инго спустились в Сокровищницу и потратили целый день на ту самую Большую Ревизию, которую Инго задумал после истории со стеклянным шаром, в котором двенадцать лет сидела тесная и неприятная компания. Так вот, он сказал: надо твердо усвоить, что человек сильнее вещи. «А Черный Карбункул?» — вспомнила тогда Лиза. «Но вы же его одолели, — пожал плечами Инго, перебирая крупные перстни с самоцветами, — этот немножко волшебный, а этот просто так». — «А ядерный реактор?» — «А он не волшебный, — ответил Инго. — Мы про магию говорим. Магической силой наделен сам человек, его слова, его голос, его руки, музыка, которую он играет. А вещь — она вещь и есть».

Вот, — подумала Лиза. — Вещь — она вещь и есть. А какая она — черная, белая или синяя со звездами — дело десятое. Человек делает с вещами что хочет. Она протянула руку. И все опять задвигалось. Задышал рядом Костя.

Лиза взяла скрипку в руки.

Ничего не случилось. Даже током не дернуло. Просто на секунду возникло ощущение, что в руках какое-то маленькое хищное животное, которое может цапнуть, но и приручить его тоже можно. А потом оно пропало. Морок, морок, твердила Лиза, укладывая скрипку обратно, мутаборский морок, не верю я в него, не хочу и не буду. Это просто инструмент.

Как интересно! — осенило её. — Получается, что он все равно меня ждал! И подарочек припас! Или он отдал бы её кому угодно? — почему-то Лиза была твердо уверена — нет, не кому угодно.

Она глянула на Костю. И поняла, что с Костиной точки зрения брать скрипку не следовало. Лиза поспешно наклонилась над футляром и принялась с излишней аккуратностью застегивать замочки.

— Лизавета, — грозно вопросил дракончик, нехорошо прищурившись, — ты что, вообще уже? С дуба рухнула?! Ты что, играть тут собралась? Нашла тоже место!

Лиза почувствовала, что рот у неё жалобно улыбается и никакими силами эту кривенькую дурацкую улыбку с лица не согнать. Ну все, Костя в предательницы меня записал!

— Лизка, ты что, собираешься делать, как он велит? Ты меня сюда не за этим звала! — Костя, которого Лиза вовсе никуда не звала и который сам ей весь совет через стол мигал, закричал во всю глотку: — А-а-а! Я все понял! Ты с самого начала… ты и в первый раз к нему тоже бегала не просто так! Ты, ты… — на этом слова у дракончика кончились.

Изморин снисходительно усмехнулся — мол, велика важность, детские ссоры, буря в стакане воды.

Лиза не шелохнулась. Так и стояла, как суслик, с футляром в руках.

— Мо-ло-дец, Лил-ли-бет, — пропел Изморин, как гамму. — Ум-ни-ца. А теперь иди. Иди- иди. — Он нетерпеливо развернул её за плечи и легонько подтолкнул к двери. Даже сквозь Лёвушкин свитер Лиза почувствовала, что пальцы у него как лёд. — Тебя проводят в концертный зал. До встречи, принцесса.

Костя двинулся было за Лизой — бдить будет, а может, сразу карать и казнить, поняла она. А как ему объяснишь, что выбора нету?