Саша улыбалась, глядя, как Кузьма полдничает на сотню тысяч рублей. За дверью благим матом ругался Каверин, но ей было уже все равно.

На сердце стало так легко, будто впервые за много недель она все сделала правильно.

Выждала, пока вопли Антона стихнут в коридоре и, осторожно переступив через ротвейлера, вышла следом. В конце концов, за то, что произошло с машиной Антона кое-кто может здорово получить и стоит разобраться, какого черта там делал Захар!

Захар

— Чертовы пробки! — он выругался и ударил руками по рулю.

Чем ближе к лету, тем сложнее попасть домой, ведь эта дорога мимо парка ведет как раз к выезду из города. Уже с обеда она забита первыми дерзкими дачниками, половина из которых всю зиму не сидели за рулем и теперь активно восстанавливали навыки ценой чужих нервов, бамперов и габариток. Помятая парочка встала как раз на светофоре, перегородив аж две полосы.

Захар глянул в сторону парка, быстро все просчитал в голове и свернул на парковку гипермаркета. Единственный вариант быстро добраться домой — махнуть по прямой через парк. Широкая пешеходная аллея вела как раз сквозь массив деревьев к другому выходу и к дому Саши.

У него очень мало времени. Нужно хватать её и тащить к отцу, черт знает, сколько он продержится. Четвертая стадия рака желудка. Неоперабельно.

Они поговорили всего несколько минут, но этого хватило, чтобы понять — времени нет. Со дня на день, если ни с часа на час, генерал-майора (как он сам представился) Зимина не станет. 

Пока он бежал сквозь парк, лавируя между пенсионерами, мамочками с колясками и скейтерами, кое-что все же приятно грело его душу. Может, Захар поспешил, но в этом случае лучше было подсуетиться заранее.

Саша не будет в восторге, но когда-нибудь улыбнется тому, что он попросил её руки у отца и получил усталый смешок и согласие. Глупая традиция для двадцать первого века, но ему почему-то так захотелось.

А увещевать немощного умирающего старика за ошибку десятилетней давности он просто не мог, язык не повернулся. Однажды он уже ненавидел умирающего — это не принесло облегчения. Этот человек должен уйти спокойно

Вскоре на горизонте замаячили высокие коварные ворота с надписью “Парк культуры и отдыха”, сделанные еще при Союзе. Выбегая к пешеходному переходу, последнее, что ожидал увидеть Захар, это Катерину, держащую в руках решетку с тремя десятками яиц.

Женщина с пустыми ведрами — к беде. Катерина Зимина с яйцами — к катастрофе, которую непременно надо предотвратить.

— И что здесь происходит? — он с трудом отдышался и замер рядом с девочкой.

Та в ответ улыбнулась Захару как родному и сунула ему в руки решетку. Мужчина удержал её каким-то чудом, едва не потеряв парочку крайних яиц.

— Отлично! Ты вовремя! Будешь патроны подавать!

— Что? Катя, какие патроны? Не время для шуток!

— Такие! — выкрикнула девочка и схватив два злополучных крайних яйца со всей дури швырнула их в припаркованный у дороги седан.

Красивое серебристое авто премиум-класса тут же заорало во всю мощь сигнализации. Девочка и бровью не повела, быстро хватая еще пару яиц и отправляя по тому же адресу.

— Какого черта?

— Этот пингвин приехал. Мамин жених. Хотел сесть на яйца — вот ему яйца! — зло прищурилась и запустила еще пару.

Он невольно поднял взгляд на окна со знакомыми до боли занавесками. Сейчас что-то будет. Чуял беду всеми возможными точками и чуть отступил назад, когда увидел в окне Сашу. Опешил. Ему показалось? Нет, этого не может быть! Она улыбнулась и закрыла занавеску плотнее. Захар от удивления чуть яйца не уронил.

Саша одобрила выходку дочери? Серьезно?

Пока он тихо офигевал, Катя под удивленными взглядами прохожих, перешла ко второму десятку яиц. Каверин все не появлялся. Неужели его не волнует, почему орет собственная машина? Или Саша заняла его чем-то более интересным?

Захара передернуло. В его голове “более интересное” с Сашей выглядело как фильм для взрослых с очень-очень хорошими актерами и полным погружением, так сказать, в процесс. Глупость страшная, судя по лицу Зиминой, Каверину точно не обломится. Вообще ни капли Саши Зиминой ему не обломится больше.

Подтверждая его мысли, на крыльцо подъезда выбежал злой как черт Каверин, почему-то без ботинок. 

— Катя, валим! — скомандовал Захар и одной рукой подхватил решетку с яйцами, другой схватил неугомонную девчонку за капюшон толстовки и поволок в парк.

— Да блин, я еще не все! — махала руками Катюша, но тут, наконец, заметила Каверина и скомандовала. — Направо! Я там такие кусты знаю — не найдет!

“До чего я докатился?” — подумал миллиардер Захар Креспо, сидя в кустах вместе с десятилетней девчонкой и пятнадцатью сырыми яйцами.

“Любовь зла, а дети этим пользуются” — заметил внутренний голос, снова почему-то не его, а Ильи Серова. В таких ситуациях лучший друг всегда был к месту, даже мысленно.

— Вроде, уехал, — выдохнула Катюша.

— Тогда бегом до… — хотел привычно скомандовать Захар, но его больно схватили за ухо так же как и сидящую рядом девочку. — Ай!

— Аууууч, ну мааам!

— Я вам сейчас устрою “ну мам”! — рявкнула Саша и потянула обоих вверх. — Захар, от тебя не ожидала. Ладно Катерина без тормозов, но ты как с яйцами оказался?

“Да я по жизни с ними,” — хохотнул мысленно голосом Илюхи.

“Не при ребенке!” — внутренний педиатр тут же урезонил внутреннего идиота.

“Как скажете, мистер  стальные яйца только для взрослых девочек,” — тот обиженно фыркнул и замолк.

Захар же почесал отпущенное на свободу ухо и выдохнул:

— Сам в шоке. Ты как нас нашла?

— Мы часто здесь гуляем. Катюха любит прятаться в этих кустах, — ответила и строго зыркнула на дочь. — Так что это было?

— Мам, ну ты же видела бумажку от Владика. Этот гад хотел меня в интернат сдать, а ты его домой позвала! И замуж! — кривилась Катерина, пытаясь освободить несчастное ухо.

— Замуж он меня позвал и, — Саша скользнула по ним хитрым взглядом, от которого у Захара в груди шевельнулось предвкушение счастья, — помолвка расторгнута.

— Правда? — они с Катей воскликнули это хором и переглянулись.

Зимина-младшая вряд ли страдала от таких совпадений, а вот Захар Креспо чувствовал себя полным идиотом. Ввязался в эту яичную историю на свою голову. По идее, вот прямо сейчас надо признаваться, хватать и в пещеру, но сама ситуация не располагает. Надо разруливать весь этот абсурд, иначе черт знает что получается. Он, Катя, яйца…

В глазах Саши не было и тени недовольства. Бархатисто-серые они больше не казались холодными или отстраненными, сейчас в них было только веселье.