Наконец Наполеон тоже заметил их. И тут произошло нечто такое, от чего Наташа просто опешила. Несколько секунд Наполеон смотрел на Павла изумленным, недоверчивым взглядом, а затем его лицо просияло.

– Гром небесный! – воскликнул он, дружелюбно хлопнув Павла по плечу. – Вот уж поистине сюрприз так сюрприз! Ну-ну, месье Ковров, и каким же ветром вас сюда занесло? Надоела спокойная жизнь, и вы решили податься в дипломаты?

– Упаси Бог, ваше величество! – с притворным испугом возразил Павел. – Вот уж чем бы я никогда не стал заниматься, так это политикой. Нет, сир, в этот раз я нахожусь в Париже исключительно как частное лицо.

– Неужели? – недоверчиво хмыкнул Наполеон. – Признаюсь, мне с трудом в это верится, хотя… – его взгляд с интересом скользнул по лицу и фигуре Наташи, и Павел решил, что момент для представления настал.

– Сир, позвольте представить вам мою соотечественницу, графиню Наталью Струйскую, – сказал он, немного отступив от Наташи, чтобы она могла сделать церемонный реверанс. – Мадам Струйская – одна из ваших поклонниц, и она так страстно мечтала увидеть вас, что…

– …Что не поленилась проделать ради этого несколько тысяч верст, – весело рассмеявшись, докончил за Павла Наполеон. – Ну что ж, сударыня, такая удивительная преданность заслуживает награды. Как вы отнесетесь к тому, чтобы подарить мне один танец?

Наташа одарила монарха глубоким, признательным взглядом.

– Разумеется, ваше величество, – с улыбкой промолвила она. – Это такая честь для меня, что я сама не своя от радости.

Темные глаза Наполеона лукаво блеснули.

– Погодите радоваться, мадам, – вкрадчиво проговорил он. – Вероятно, вы совсем недавно в Париже и еще не слышали, что я считаюсь одним из самых ужасных здешних танцоров. Вам придется все время держаться настороже, если вы не хотите, чтобы я отдавил вам ноги или наступил на платье.

– Вы совершенно напрасно пытаетесь запугать меня, сир, – кокетливо отозвалась Наташа. – Я не боюсь танцевать с неумелым партнером. Вот если бы вы назвали себя хорошим танцором, тогда бы я, пожалуй, насторожилась.

Наполеон удивленно вскинул брови.

– Что это значит, мадам? Вы на кого-то намекаете?

– Графиня имеет в виду вашего приятеля прусского короля, – пояснил Павел. – По дороге сюда мы побывали на балу в Потсдаме, и Фридрих-Вильгельм… проявил к моей спутнице весьма недвусмысленный интерес. Он танцевал с нею добрую половину вечера, а на другой день приказал своим людям похитить ее и доставить в уединенный особняк.

– И чем же кончилось дело? – с нетерпеливым любопытством спросил Наполеон. – Надеюсь, графиня не пострадала? – Его брови грозно сошлись на переносице.

Павел многообещающе улыбнулся.

– Ваше величество, эта история – целый анекдот, и она заслуживает, чтобы я рассказал ее вам во всех подробностях.

– Так рассказывайте же быстрее! – воскликнул Наполеон. – По вашему лицу я вижу, что вам удалось-таки задать жару этому венценосному болвану, и мне просто не терпится услышать детали.

Он кивнул стоявшему поодаль лакею и, когда тот подошел, взял с его подноса бокал вина для Наташи, а затем для себя. Павел, в свою очередь, тоже взял бокал и начал рассказывать. По мере того как двигалось повествование, Наполеон приходил во все более веселое расположение духа, а под конец даже расхохотался, забыв о приличиях и светском этикете.

– Потрясающе! – воскликнул он. – Просто великолепно! Господин Ковров, я восхищен вашей отвагой и предприимчивостью. Что же касается вас, госпожа графиня, – Наполеон окинул Наташу взглядом искреннего восхищения, под которым она тотчас залилась краской по самые уши, – то вы меня просто покорили. Не каждая женщина способна проявить столь завидную выдержку, оказавшись на вашем месте. А ваша находчивость, без сомнения, заслуживает самых высоких похвал.

– Благодарю вас, сир, – промолвила Наташа, скромно потупив глаза.

Внезапно Наполеон вскинул голову и прислушался к музыке, которая только что полилась по залу после короткого перерыва.

– Если меня не подводит слух, то это гавот, – сказал он, молодцевато приосаниваясь и поворачиваясь лицом к Наташе. – Гавот – один из немногих танцев, к которым я отношусь терпимо, потому что он не слишком сложный и достаточно медленный. Итак, сударыня, прошу вас оказать мне честь!

Присев перед монархом в изящном реверансе, Наташа протянула ему руку. Десятки любопытных взоров тотчас обратились в их сторону, заставив сердце Наташи учащенно забиться. Она вспомнила, что еще никогда не танцевала с персоной столь высокого ранга, и от этой мысли ее охватила паника. Ее ноги сделались ватными, лоб покрылся испариной, а пальцы руки, которую держал Наполеон, непроизвольно напряглись.

– Милая графиня, да на вас лица нет! – раздался над ее ухом мягкий голос Наполеона. – В чем дело, сударыня, неужели я так сильно пугаю вас? В таком случае спешу вас уверить, что я ничуть не страшнее прусского короля. К тому же, я и сам немного боюсь вас… после того, что вы сотворили с этим бедолагой!

В голосе императора послышались дразнящие нотки, и Наташа подняла на него изумленные, растерянные глаза. В ответ он улыбнулся такой теплой, открытой улыбкой, что все тревоги Наташи улеглись. Наполеон пытается подбодрить ее! Внезапно сердце Наташи наполнилось горячей признательностью к этому человеку, и она постаралась вложить это чувство в свой взгляд и улыбку.

– Извините меня, ваше величество, – сказала она, пускаясь с ним в танец, – я очень волнуюсь, и это вполне объяснимо. Мне еще никогда не приходилось танцевать с таким знаменитым кавалером.

– Ну-ну, не стройте из себя скромницу! – поддел ее Наполеон. – Я никогда не поверю, что Фридрих-Вильгельм – ваша единственная жертва.

– Среди высокородных особ – да, – призналась Наташа.

Наполеон лукаво блеснул глазами.

– Но ведь я-то – отнюдь не высокородная особа! Или вы хотите сказать, что никогда не слышали, как меня обзывают нахальным выскочкой?

– Вы удивитесь, сир, но это самое слово можно применить и ко мне, – в тон ему отозвалась Наташа. – Я ведь тоже не родилась на свет знатной графиней и еще несколько лет назад не смела мечтать о путешествии в Париж. Пределом моих мечтаний было… новое платье.

– Новое платье? – переспросил Наполеон.

– Моя семья была такой бедной, что мне приходилось носить платья, перешитые из старых матушкиных нарядов. А мне так хотелось иметь хотя бы одно собственное! И когда мне, наконец, подарили такое платье, я была на седьмом небе от счастья.

– И вы помните, как оно выглядело? – спросил Наполеон со странной, напряженной интонацией.

– Конечно, помню, в мельчайших деталях. Я также помню, когда это случилось: в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать.

– Так поздно? – в голосе Наполеона прозвучало неподдельное сочувствие. – Что ж, я отлично знаю, каково это – страдать оттого, что не можешь исполнить свое самое простое, непритязательное желание. Ну, а теперь? – спросил он после короткой паузы. – Теперь-то вы чувствуете себя счастливой?