С легким хлопком обиженный эльф растворился в воздухе. Лично я, конечно же, хотел услышать более подробные объяснения или хотя бы получить информацию о том, что нас может ждать в Антиохии, но злопамятный Андрюша все испортил. Сеня мой на него тоже разозлился и попробовал наорать на излишне невоздержанного криминалиста, но неожиданно за Попова заступился омоновец.

– Сеня, хватит на него наезжать, – сердито проворчал Жомов. – Он тебе все-таки друг, а этому Лориэлю действительно давно пора лампочку с торса выкрутить. Не хрена переживать из-за этой Антиохии. Все, что нужно, у Абдуллы узнаем, а если понадобится, город и без крестоносцев возьмем. В конце концов, и не из таких передряг выпутывались.

Выдав на-гора такую необычайно длинную для себя фразу, Ваня замолчал, удивленно переваривая свою собственную тираду. Мой Рабинович тоже был ею шокирован, причем настолько, что даже не нашел, что можно омоновцу возразить. Да и надо ли возражать было? Все-таки слова не поймаешь, а сделанного не воротишь. Эльф позорно бежал, и придется нам выпутываться из новой передряги самостоятельно. Что ж, будем стараться. Все-таки на нас не одна параллельная вселенная смотрит!..

Впервые с самого начала похода в Палестину утро выдалось пасмурным. Менты, уже начавшие сомневаться в том, что в этих краях осадки могут выпадать хоть иногда в каком-нибудь виде, удивленно посмотрели на небо и дружно решили изобрести из подручного материала что– нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее палатку. Впрочем, переквалифицироваться из спасителей вселенных в обычных строителей друзьям так и не пришлось. Абдулла, пристально посмотрев на хмурое небо, категорически заявил:

– Это самум, но он пройдет мимо, слава Аллаху за его разборчивость.

– Кто-то у нас, по-моему, креститься собирался, – задумчиво пробормотал Рабинович, не спуская взгляда с Фатимы, занятой приготовлением завтрака. – Пора бы, по крайней мере, присказки другие придумывать начинать.

Сарацин на эту реплику кинолога внешне никак не отреагировал, а вот Андрюша Попов воспринял ее как укор. Все-таки Абдулла подрядился именно к нему в оруженосцы и только из-за этого собрался принять крещение. Ко всему прочему криминалист во всей компании был единственным, кто хоть чуть-чуть разбирался в христианстве. Именно поэтому, недовольно покосившись на Сеню, Попов еще до завтрака оттащил сарацина в сторону и принялся изображать из себя миссионера, пытаясь объяснить Абдулле догматы христианства. Каждый раз, когда Рабинович, с явным намерением поиздеваться, пытался подойти к ним поближе, Андрюша уводил сарацина на безопасное расстояние и в итоге завел так далеко, что Фатиме пришлось орать во все горло, приглашая обоих к завтраку.

– Ни фига одно от другого не отличается, – посмотрев на Рабиновича, буркнул Абдулла, подходя к костру. – И у мусульман, и у христиан правила одинаковые. Правда, Коран я знаю, а Библию мне еще никто не показывал. Поэтому, пока я не крестился, буду по-прежнему к Аллаху обращаться. А там они с Иисусом сами разберутся, кому какие молитвы полагаются.

Сеня хмыкнул, но на этот раз сверкать остроумием не стал. То ли потому, что рот был занят, то ли потому, что Фатима заранее скривилась, всем своим видом показывая, какого именно она мнения об умственных способностях Рабиновича. Заявление Абдуллы осталось без комментариев. Ну а поскольку, кроме Рабиновича, болтать было некому, завтрак под пасмурным небом прошел в мрачной обстановке, и даже горынычевская попытка слопать серебряную тарелку на десерт народ не развеселила.

– Я вижу, все от безделья уже с ума сходить начали, – заявил Рабинович, отбирая драгоценную посуду у Ахтармерза. – В Антиохию едем или будем до второго пришествия здесь сидеть?

Распоряжение от начальства было получено, и все принялись собираться в дорогу. Правда, для того чтобы заставить Попова взгромоздиться на телегу, Сене пришлось и у него отбирать тарелку. Андрюша хоть еще и не дошел до того, чтобы серебряные изделия трескать, но от третьей порции плова отказываться не собирался. Поэтому и сражался с Рабиновичем до последнего – отдал тарелку только тогда, когда последняя рисинка перекочевала в рот.

– Блин, никак поверить не могу, что в этого кабана столько жратвы вмещается, – сердито буркнул Сеня, когда наконец смог лишить Андрюшу посуды.

– А ты мне в рот не заглядывай, – огрызнулся криминалист. – Я, между прочим, не на твою зарплату питаюсь…

– Вы мне еще подеритесь, горячие ментовские парни, – рявкнул на обоих Иван-миротворец. – Сейчас доедем до Антиохии, там и найдете, на ком зло срывать, а друг с другом собачиться нечего.

Попов с Рабиновичем переглянулись и одновременно пожали плечами. Дескать, неизвестно, о чем ты, Ваня, бормочешь, а мы ругаться еще и не начинали. Впрочем, воевать друг с другом действительно никто не хотел, поэтому жомовского совета криминалист с кинологом все же послушались. Караван тут же выстроился в привычном порядке: Абдулла в авангарде, за ним Жомов с Рабиновичем и телега с остальными в хвосте процессии – и четвертый день путешествия из Никеи в Антиохию благополучно начался.

Лориэль ментов не обманул, и примерно к полудню глазастый Абдулла увидел на горизонте отряд крестоносцев, расположившийся на привал. Жомов попытался подхлестнуть лошадь, чтобы побыстрее до них добраться, но Рабинович окриком остановил омоновца. Придержав свою клячу, Ваня удивленно посмотрел на друга.

– Сеня, чего-то я не понял? – поинтересовался он. – Сам же утром орал, что быстрее ехать надо, а теперь тормозишь…

– Сам ты тормозишь, – буркнул кинолог. – Дурной башкой своей думать когда-нибудь начнешь? Ты к крестоносцам в таком виде и хочешь заявиться?

– А чем тебе мой вид не нравится? – Ваня придирчиво осмотрел себя с ног до головы. – Все по уставу. Даже верхняя пуговица застегнута.

Сеня с тяжким вздохом посмотрел на небо, словно кто-то там, наверху, был виноват в отсутствии у омоновца соображения.

– Ваня, тебе мало было того, что с нас в Никее все население глаз не сводило? Хрен его знает, каким образом это дурацкое Святое Копье добывать придется. Незачем нам к себе лишнее внимание привлекать.

– Ты форму, что ли, снять предлагаешь? – искренне удивился Жомов, прекрасно знавший, что кинолог со своим кителем крайне редко расставался. Разве что спать в нем не ложился.

– На хрена? – Рабинович обреченно вздохнул. – Давайте кольчуги просто сверху натянем и все. И выделяться сильно не будем, и от стрел себя заодно обезопасим.

– Да без проблем, – пожал Ваня плечами. – Сейчас отберем у кого-нибудь и наденем.

– Не надо ни у кого ничего отбирать! – рявкнул кинолог, окончательно потеряв терпение. – Есть уже все. Я в отличие от вас головой иногда думаю, а не желудком и седалищем. Еще когда войско Петра Пустынника спасали, я об экипировке позаботился. Все в телеге лежит. Слезай с коня и облачайся.

Через десяток минут, при помощи Абдуллы справившись с непривычным снаряжением, трое ментов натянули на себя кольчуги и стали походить на заправских ландскнехтов. Конечно, резиновые дубинки вместо мечей не очень соответствовали их новому имиджу, но кто на такие мелочи внимание обращать станет? Главное, любой крестоносец мог бравую троицу за своих соратников принять. Издалека, по крайней мере. А остальное было не так уж и важно. Об Абдулле, правда, никто не подумал. За что наши герои и поплатились, едва добрались до отряда крестоносцев.