Колонна как шла, так и встала в боевом порядке перед небольшой придорожной луговиной, лишь чуть уйдя с дороги на обочину, в сторону леса, да укутавшись в маскировочные сети и выслав дозоры по округе. А сам Сергей, после получения от одного из бойцов направленной вперед группы пешей разведки подтверждения, что обнаруженная кавалерия – это действительно «наши», вместе с Трофимовым, в сопровождении пары его особистов и десятка автоматчиков охраны отправился знакомиться. Натоптанные с дороги через луговину следы привели к явно недавно вырубленной узкой просеке и дальше на большую прогалину чуть в глубине лесного массива, примерно в полукилометре от дороги. Разбросанные по прогалине относительно редкие, но высокие деревья с пышными кронами обеспечивали хорошую защиту от обнаружения с воздуха.

Перед тем, как выйти из кустов подлеска на открытое место, Сергей чуть придержал Трофимова и шедших с ним особистов, тихо попросив немного отстать, а сам вышел на пару-тройку шагов вперед и, оставаясь малозаметным в пределах кустов, осмотрел развернутый на прогалине временный лагерь. Больше всего это было похоже не на стоянку слаженного боевого подразделения, а на импровизированный кочевой табор из людей, лошадей, повозок, кучек сваленного тут и там имущества, а еще костров с поспевающей кашей. Вот только музыки и смеха на месте расположения этого разномастного табора не было. Люди явно устали от изнурительного длинного марша. Лошади тоже выглядели не лучшим образом – определенно в последние дни внимания и ухода им уделялось совсем недостаточно.

При осмотре лагеря «красных сталинских конников» сразу становилось понятно, почему они двигались ночью и по дороге, а не днем и по лесам. Кавалеристы шли, что называется, «с обременением», то есть везли с собой на повозках раненых, различное имущество и вооружение. Присутствовала даже пара пулеметных тачанок, установленных сейчас на флангах временного лагеря в направлении на дорогу и просеку, идущую от нее. Пулеметные расчеты в тачанках тоже присутствовали и сейчас настороженно рассматривали появившихся на прогалине гостей через прорези пулеметных прицелов.

Помимо собственно кавалерии на лесной прогалине присутствовали также две конноартиллерийские упряжки с 76-миллиметровыми полковыми пушками в комплекте с орудийными передками и еще две упряжки с зарядными ящиками к ним. А также наблюдалось приличное число бойцов и командиров других родов войск, вероятнее всего, «приблудившихся» по дороге.

Танков и танкеток в составе отдыхающего скопления людей не было, но среди полевой формы РККА и форсистой казачьей экипировки тут и там мелькали черные комбинезоны танкистов, что Сергей заметил и отложил в памяти.

Командовал этим своеобразным кавалерийско-артиллерийским соединением с вкраплением «сборной солянки» из найденышей других родов войск крепкий чубатый капитан лет тридцати с наглым лицом и глазами слегка навыкате, явный казачура – забияка и любитель брать на характер.

Вот и сейчас, стоя посреди поляны перед вытянувшимися разведчиками из отряда Сергея, кавалерийский капитан, расплескивая эмоции, громко орал на них за нарушения в форме одежды и вооружении, а также за нарушение субординации, недостаточную четкость в отдании воинского приветствия, плохую, по его мнению, строевую стойку и так далее, находя все новые и новые темы для разноса и под конец уже явно выдумывая недостатки, но останавливаться явно не собирался.

Однако, при всей своей эмоциональности, бдительности кавалерист не потерял. Заметив Сергея, из кустов осматривающего место стоянки, капитан буквально подлетел к нему, сбил на затылок свою кубанку и, бешено вращая глазами, принялся всем корпусом напирать на Сергея.

– Кто вы такие, лейтенант?! Что здесь делаете?! Почему не докладываешь старшему по званию, как положено?!

Трофимов, который остался за спиной Сергея и чуть дальше в кустах, хотел вмешаться, но Сергей его опередил и спокойно ответил:

– А вы сами-то, капитан, что здесь делаете? Вижу, раненых у вас много, но их можно было в тыл отправить и с гораздо меньшей охраной. А все остальные и вы лично – чего по лесам прячетесь? Или немца боитесь? Это первое. Теперь второе. Понятие старший по званию – оно сейчас, в наших условиях, очень и очень относительное. Сейчас старший по званию, а вскоре, глядишь, и младший по званию, а то и вовсе без звания – к примеру, разжалован за дезертирство с поля боя. Ты сам капитан, как – случаем, не дезертир?

Казачура во время ответа Сергея пошел красными пятнами, набычился и явно готовился кинуться в драку. Но потом зацепился взглядом за вышедших из кустов на прогалину бойцов охраны, также необычно одетых и вооруженных, которые уже рассредоточились вокруг с автоматами на изготовку. И сдержался. Потом рассмотрел в кустах тройку командиров в форме политруков и во главе с целым бригадным комиссаром и впал в легкий ступор. Но уже через секунду пришел в себя, быстро поправил кубанку, вытянулся и, сделав пару шагов в сторону Трофимова, вскинул руку к виску для доклада.

– Товарищ бригадный комиссар! Капитан Сотников, командир сабельного эскадрона 152-го Терского казачьего Ростовского полка 6-й кавалерийской Кубано-Терской казачьей Чонгарской Краснознаменной ордена Ленина и ордена Красной Звезды дивизии имени Буденного из состава шестого кавалерийского корпуса. Полк дислоцировался в населенном пункте Дроздово Ломжинского района. С началом войны полк в составе дивизии вел оборонительные бои у границы, потом в составе конно-механизированной группы под командованием заместителя командующего Западным фронтом генерал-лейтенанта Болдина принимал участие в организации контрудара под Гродно. В условиях постоянных бомбежек немецкой авиации полк понес значительные потери еще на марше, в результате, на момент вступления в бой потери составили до тридцати процентов личного состава и до половины средств усиления в виде полковой и противотанковой артиллерии, а также почти все из имеющихся средств противовоздушной обороны. После неудавшегося контрудара полк получил приказ на отступление в сторону Волковыска и начал выдвижение, но на следующий день поступил новый приказ – на выдвижение в сторону Белостока, в распоряжение начальника вновь создаваемого Белостокского укрепрайона. Я в ходе отступления получил команду принять под охрану обоз с ранеными и остатки санитарного эскадрона полка. Два дня назад, в районе населенного пункта Кузница, полк попал под очередную бомбежку немецкой авиации. В результате авианалета командование полка было уничтожено, а части и подразделения полка рассеяны по лесам. Я со своим эскадроном продолжил выполнение приказа и двигался в сторону Белостока, по пути следования принял под командование остатки полковой конноартиллерийской батареи, а также саперного и пулеметного эскадронов моего полка. Для защиты от немецкой авиации двигались по дорогам ночами, а днем маскировались в лесу. По пути следования вели конную разведку местности, в результате чего были обнаружены и приняты под мое командование мелкие группы отставших и отступающих бойцов Красной армии в составе рядового, начальствующего и технического состава, в том числе раненые. В итоге, сейчас под моим командованием находится 282 человека личного состава, из них полностью боеспособны 157, раненых 125, из которых 29 тяжелых.