– Проведи эту неделю с одним, а следующую – с другим. Скоро они все равно отправятся в свою Шотландию, а мы – домой.

– Я – нет, – со вздохом сказала Маргарет. – Мне предстоит сопровождать королеву, она сама попросила меня об этом несколько минут назад. Кстати, собирается просить о том же и тебя. Так что будь понежнее со своим любовником, если хочешь продолжения в Шотландии.

– У него там жена.

– Я знаю. Слышала, как шотландцы говорили, что она красивая и своенравная. Они между собой зовут ее добродетельной графиней.

Хихикая, обе фрейлины поспешили в апартаменты своей госпожи. В вихре развевающихся юбок королева Анна и ее свита выбежали из зала с криками, преследуемые группой молодых людей. Оказавшись в безопасности королевских апартаментов, фрейлины повалились на пол, не в силах устоять на ногах от безудержного хохота. Графиня Олафсон, в свои двадцать четыре года поставленная старшей над ними, попыталась навести хоть какой-нибудь порядок:

– Дамы, дамы! Его величество вот-вот придет сюда, а нам надо еще очень много сделать. Карен, встань снаружи у двери на страже. Как только увидишь, что король идет сюда, скажешь нам. Инге и Ольга, займитесь постелью. Маргарет и Кристина, помогите мне раздеть ее величество.

Вся компания дружно принялась за дело: стала готовить комнату и юную королеву к появлению ее страстного жениха. Надушенные простыни были согреты, королева освобождена от парадной одежды и облачена в одну лишь тонкую ночную сорочку белого шелка с вышивкой серебряными и золотыми нитями. Пока Маргарет и Кристина укладывали в гардероб парадное платье, графиня Олафсон усадила юную королеву в кресло и принялась расчесывать щеткой ее золотистые волосы.

Внезапно в комнату ворвалась стоявшая на страже Карен.

– Они идут сюда, ваше величество! Король со свитой уже близко!

Королеву поспешили переместить на кровать, и она уселась, опираясь спиной на подложенные тугие подушки, с наполовину завитыми волосами, красная от смущения и немного испуганная. Дверь распахнулась, и разгоряченная вином и событиями толпа шотландских и датских придворных не то внесла, не то просто втолкнула в комнату короля.

– Ваше величество… его величество! – заплетающимся голосом произнес пьяный лорд Грей.

– Посмотрите, джентльмены, – триумфально возвестил Джеймс Стюарт. – Моя милая Анна ждет меня в супружеской постели, как и подобает доброй жене! Разве для нас это не предвестник хорошего брака?

Фрейлины королевы захихикали, а свита увлекла своего короля за ширму, там его величество раздели и облачили в шелковую ночную рубашку. Затем ему помогли подняться на кровать, и он сел в постели рядом с юной королевой, пока слуги обносили присутствующих кубками с вином. Все выпили за здоровье короля и королевы и, наконец, с добродушными шутками и смехом удалились, оставив новобрачных одних.

В наступившей тишине король повернулся к своей юной жене и попросил:

– А теперь, мадам, я хотел бы получить тот поцелуй, о котором просил вас три с половиной недели назад.

Смущенно Анна потянулась нецелованными губами к мужу. Завладев ее ртом, он настойчиво стал усиливать нажим, вынудив опуститься на подушки. Затем, распахнув ее ночную сорочку, он впился радостным взглядом в свежее девственное тело, которое никому еще не принадлежало, а теперь будет его собственностью. Анна что-то невнятно пробормотала, слабо протестуя, когда он стал целовать и ласкать ее. Хоть в нем и нарастало желание, она просто лежала, закрыв голубые глаза и уступая его домогательствам.

На самом деле ей нравилось то, что Джеймс проделывал с ней, ей было приятно ощущать, как по спине вверх-вниз бегают мурашки, а где-то внутри все трепещет. Она спрашивала себя, должна ли сделать что-то такое, что заставило бы Джеймса испытать те же чувства, которые испытывала она. Анна решила, что спросит об этом позднее, когда получше узнает его.

Приподняв и посадив ее в постели, он стянул с нее ночную сорочку и бросил на пол, затем разделся сам. Глаза Анны округлились от невиданного доселе зрелища. Между ног у мужа она увидела массу рыжеватых волос и торчащий из центра огромный орган, живший своей собственной жизнью, то поднимавшийся, то слегка опускавшийся и при этом нацеленный прямо на нее. Вскрикнув и закрыв глаза руками, королева отпрянула.

Джеймс не мог скрыть удивления.

– Но ведь я еще не ввел его в тебя, Анна, любовь моя.

– Ввести это в меня? – в ужасе повторила она дрожащим голосом. – Но зачем?

На лице короля появилось выражение легкого раздражения.

– Неужели тебе ничего не говорили о супружеских обязанностях, Анна?

– Мне говорили, что я должна во всем подчиняться моему господину.

Короля это несколько обнадежило.

– И это правильно, любимая. – Он приподнял ладонью свое естество и продолжил: – Вот мой мужской корень, а у тебя между ног есть сладкое отверстие, куда я должен его ввести. Тебе понравится, дорогая, обещаю, хотя и не сразу. Ты испытаешь восхитительные ощущения.

Королю еще не приходилось никого лишать девственности, но его воображение уже было распалено, и он отнюдь не собирался позволить этой глупой девчонке все испортить.

– И мне будет больно? – уточнила Анна, выудив из глубин памяти разговоры своих старших сестер.

– Да, – бросил он небрежно, – но только в самый первый раз, голубка.

– Нет! Я боюсь боли и не хочу, чтобы ты всовывал в меня эту ужасную штуку.

Она указала пальцем ему между ног и передернулась от неприязни. Джеймс даже немного растерялся.

– Но ведь я твой супруг и это мое право!

Ее пухлые розовые губки надулись, и она твердо повторила:

– Нет!

Во взгляде короля промелькнуло коварство, и, устроившись в постели, он беспечно произнес:

– Очень хорошо! Тогда мы будем просто лежать, обниматься и целоваться.

– Да, это мне нравится! – радостно согласилась юная королева.

Джеймс заключил супругу в объятия, стал целовать, опытно ласкать ее, и скоро она задрожала у него в руках. Еще до того, как она поняла, что происходит, он возлег на нее и, направив свой орган куда нужно, резко вошел в нее. Ахнув, она забилась под ним, пытаясь сбросить с себя, но добилась совершенно противоположного: он проник еще глубже. Анна вскрикнула от резкой боли, но Джеймс закрыл ее рот своим и продолжил ритмичные движения, не обращая никакого внимания на теплую влагу, стекающую по внутренней стороне ее бедер.

Когда боль немного утихла, Анна почувствовала, что ей нравится происходящее. Внезапно ее охватил гнев на супруга, так вероломно поступившего с ней, но тут его тело напряглось, несколько раз дернулось и обессиленно обмякло в постели. Анна почувствовала странное разочарование. В тишине, которая последовала за этим, часы на каминной полке пробили одиннадцать раз.