Еще три поселения находились на правой стороне. Первое – в пойме, на самом мысу у устья, второе – на возвышенном берегу Ижоры, всего в 70 м от первого, где во время Невской битвы мог располагаться шведский лагерь, а в XVIII в. находилась земляная крепость. Третье поселение – на высоком берегу Невы за оврагом с протекавшим по нему ручьем. В народной традиции он называется Скопцовым овражком. Скопцы, помимо прямого значения слова, могли быть представителями секты, часто занимавшимися торговлей и ростовщичеством.

Рис. 75. Археологические находки позднесредневекового времени из Приневья.

Усть-Ижора.

1 – фрагменты керамических сосудов, 2 – грузило рыболовное керамическое, 3 – медный нательный крестик XVI–XVII вв.

Интересные предметы, связанные со средневековым временем, найдены в 1912 году ижорскими рыбаками, сыновьями сапожника Василия Ивановича, жившего недалеко от церкви. В 500–800 м от устья Ижоры ниже по течению Невы, ближе к ее правому берегу, в рыбацких сетях со дна подняли доспехи: кирасу, часть кольчуги, шлем-шишак, длинный меч и щит. Находки были описаны Г.А. Караевым в новгородском школьном музее, куда их передала родственница рыбаков (рис. 77) [Караев, Потресов 1970, с. 12–15].

Рис. 76. Археологические находки позднесредневекового времени из Приневья.

Усть-Ижора:

1 – грузило рыболовное керамическое, 2 – фрагменты керамических сосудов, 6 – крестик нательный бронзовый; Лахта: 3 —кресало, 4 – кремневое огниво; Усть-Славянка: 5 – светец железный

Впоследствии поиск этих вещей не дал результата, но в самой Усть-Ижоре память об находке сохранилась. Судя по наличию в составе этого комплекса вооружения кирассы и шишака, он мог принадлежать западноевропейскому воину XV–XVII вв., погибшему во время одного из шведских рейдов в Неву.

Рис. 77. Доспехи позднесредневекового времени, найденные в Неве.

Фото Г.Н. Караева, А.С. Потресова

Согласно народному преданию, зафиксированному в церковной литературе, в Усть-Ижоре сразу же после битвы в память о ней была воздвигнута часовня. По другому преданию, церковь появилась здесь в XVI в., во времена Ивана Грозного [ИСС СПЕ 1884, т. 8, с. 136]. В Писцовой книге 1500 г. церкви упоминаются в центрах погостов, где жили церковнослужители. Ближайший от устья Ижоры храм, посвященный Святому Николаю, располагался на погосте в 15 км выше по течению этой реки. У ее устья церковь или часовня в это время не упоминаются. Однако нет уверенности, что в Писцовой книге учтены все часовни. Документ составлялся для учета податного населения и земельных угодий, а что касается часовен, то они упоминаются зачастую для топографической привязки поселений, например, «деревня Воронье у часовни», «…Подгорье у часовни». Для деревень в устье Ижоры существовала более надежная географическая привязка. Обычно часовни ставились в местах, связанных с чудесами, или просто в местах концентрации населения, заменяя церковь. В часовнях можно было молиться, отправлять различные церковные требы, в праздничные дни там служили часы. Нельзя также исключать появление здесь храма в течение XVI в., о чем свидетельствует церковное предание.

Распространение православной религии и утверждение церковной власти на Северо-Западе с присущими региону низкой плотностью населения и удаленностью от основных религиозных центров, сталкивалось с большими трудностями. Языческие пережитки продолжали существовать здесь на протяжении всего средневековья.

В середине XVI в. церковью предпринимаются меры по искоренению языческих верований в Водской пятине. Так, в 1534 г. архиепископ новгородский Макарий отправил священника Илью в сопровождении детей боярских во все погосты Водской пятины со святой водой и окружной грамотой, адресованной ко всем игуменам, священникам и дьякам тех погостов, повелевая немедленно вместе с присланными и со всеми верными сынами церкви приступить к истреблению всех языческих мольбищ по селам, деревням и лесам и к утверждению заблудившегося народа в правилах христианской веры и нравственности.

Местным жителям ставилось в вину, что они «молятся в своих скверных мольбищах деревьям и камням, по наваждению дьявола, что среды и пятницы святых постов они не чтят и не правят и в особенности в Петров день многие едят скоромное да и жертву носят бесам, на те свои скверные мольбища, призывая злых отступников, чудских ар буев, что умерших кладут они в лесах по курганам и холмам с теми же ар буями, а к церквам на погосты хоронить не привозят. Что же из них, которые женаты если у них родятся дети, призывают к своим родильницам сперва все тех же скверных ар буев, которые дают младенцам их имена, а вас… уже после того приглашают крестить младенцев, так же на пиры и празднества свои призывают они тех же скверных ар буев, которые ворожат у них на пиршествах, вызывая северных бесов и смущая христианство своим нечестием» [Гиппинг, Куник 1913]. Архиепископ Макарий призвал христиан истребить видимые предметы обожания язычников, искоренить понятия, связанные с первобытными представлениями, и склонить ар буев к отказу от своих занятий, в случае же упорства отправить их в Новгород.

Сведения, содержащиеся в послании, находят некоторое подтверждение в топонимике Приневья. Здесь в Ижорском погосте на рубеже XV–XVI вв. упоминаются деревни с названием «Арбуево», связанные, вероятно, с этими людьми [ВМОИДР 1851].

Некоторое время спустя, в 1548 г., сменивший Макария архиепископ Феодосий снова обращается к служителям церкви Водской пятины с требованием искоренить язычество.

На этот раз значительное внимание уделяется морально-нравственным аспектам семейно-брачных отношений. В послании отмечается, что «не только мужья от своих законных жен и жены от своих законных мужей живуть в преступной связи с другими, но и многие неженатые имеют обыкновение брать к себе девицу или вдову и сожительствовать без венчания и держать ее недель 5, 6 и 10 иногда же и по полугоду, а потом если принятая им наложница полюбится, вступают с нею в законное супружество, в противном случае же, отсылают на прежнее место ее жительства и берут к себе другую, с которою живут опять же в противу законной связи» [Гиппинг, Куник 1913].

Еще одним предметом церковных претензий был внешний облик и национальные костюмы финских народов. Церковью обращалось внимание на внешний вид ижорской и водской паствы: «Замужния жены и вдовы старые и молодыя бреють себе голову и покров на голове и одежду на раменах носят, подобную мертвецким одеждам». Находя все это предосудительным, церковь требовала «злой и безчинной обычай искоренить» [Гиппинг, Куник 1913, с. 182]. Однако двоеверие продолжает сохраняться и позднее, о чем свидетельствуют и археологические данные.