– Ты правда думаешь, что сумеешь тут отсидеться целых восемь месяцев, пока родится ребенок? Даже больше, потому что развод ведь тоже время займет.

Я опустила голову. Хотелось бы верить, но… Барт прав. Это было бы слишком хорошо, чтобы всерьез рассчитывать на такую удачу. Я пошевелила пальцами без кольца и прикусила губу. Мои руки немного потемнели и загрубели от работы (перчатки не спасали), под ногтями, сколько ни мой, оставалась темная каемка. Малая цена за безопасность, вот только надолго ли?

– Уверен, что это сработает? Я ведь уже пробовала, даже к свахе ходила. Сам знаешь, что из этого вышло.

– Толку от твоей свахи. – Барт дернул плечом. – Небось первых попавшихся тебе подсунула.

– Понятия не имею. – Я всерьез озадачилась. В самом деле, как сваха сумела отыскать «претендентов»? Вряд ли она сходила ко всем темным магам в городе и сделала им заманчивое предложение. Или по указке Ричарда? Я тряхнула волосами и спросила подозрительно: – Позволь узнать, ты-то откуда взял свой список?

– А у меня, дорогая Эми, – призрак наставительно воздел палец, – научный подход. Я изучил литературу, выбрал сильных магов, отсеял женатых… В общем, не сомневайся, кандидатуры – высший класс!

У меня голова кругом пошла.

– Какую еще литературу?!

Призрак приосанился.

– Учись, пока я… кхм, ладно, уже не живой. Но все равно – учись!

Барт сделал замысловатый жест, и на колени мне упал солидный справочник «Кто есть кто среди магов».

Заинтересовавшись, я открыла на фамилии «Блэкмор»: леди Кэтрин, лорд Арчибальд, их сын и наследник – Ричард Томас Блэкмор. Меня, по-видимому, в перепись внести не успели. Сведения были скудны: где, когда родился, в какой семье, учился, женился… Скучища. Правда, было там кое-что о магических способностях, но я в этом понимала мало.

– И чем это может нам помочь? – вздохнула я, перелистывая гладкие мелованные страницы. Надо признать, маги чадолюбием не отличались, детей у каждой пары было один-два, редко три. Интересно почему? У семей попроще, вроде моих родителей, такого не наблюдалось. – Какой толк от твоего списка, если я все равно заперта в оранжерее?

– Ну-у-у, – протянул призрак, ковыряя пальцем покрывало. – Я мог бы к ним присмотреться. Как твой представитель. А ты сделаешь окончательный выбор.

– И на том спасибо, – не сдержавшись, я фыркнула. – Так и вижу тебя в костюме и котелке, важно раскланивающимся с лордом Как-его-там. Ты предъявляешь рекомендации леди Блэкфич, угощаешь лорда сигарой…

Тут мое воображение иссякло, но Барт подхватил:

– И говорю: сэр, надеюсь, вам нравится сигара. Еще у меня есть милая молодая леди. Хотите?

Он с хохотом увернулся от подушки, потом замер и прижал палец к губам.

– Тсс! Сюда идут.

Мы затихли, как мышки, а вскоре и я услышала незнакомые голоса. Слов не разобрать, но по интонациям не похоже, что садовник привел друзей полюбоваться новым сортом роз или зацветающим кактусом.

Ни слова не говоря, Барт растворился в воздухе, оставив спланировавший мне на колени листок. Я машинально разгладила его ладонью и пробежала глазами. Негусто. Кроме уже знакомых мне Дэниела Блэкстоуна и Чарльза Блэквуда там фигурировали только два имени: Фердинанд и Освальд Блэкберри. Братья? Отец и сын? Впрочем, какая разница? Зря Барт так кичился своим научным подходом, список его мало отличался от предложенного свахой. Связываться с юным Дэнни Блэкстоуном или насмешником Чарльзом Блэквудом желания не было, так что выбор совсем невелик.

Не успела я оценить печальные перспективы, как в комнате снова возник призрак. «Проверка», – сказал он одними губами, и я понимающе кивнула. Главное, чтобы сюда не заглянули.

Любопытный Барт долго не выдержал. Вертелся, крутился, потом махнул рукой и истаял, как туман с восходом солнца.

Шаги незваных гостей замерли в опасной близости от моего убежища, и я совсем по-детски зажмурилась и затаила дыхание. Только бы прошли мимо! Конечно, я работала здесь вполне легально, но ведь под выдуманным именем! Кто-то из проверяющих мог оказаться моего круга и разоблачить самозваную Эмили Грин.

Опасения оказались напрасны. Никто меня не потревожил, и покоя мне не давали только собственные мысли. Последние недели я была слишком занята, чтобы задумываться о происходящем. Теперь же у меня оказалось предостаточно времени, чтобы поразмыслить о своей судьбе и незавидных перспективах…

– Опять ревешь? – Громкий голос Барта заставил меня вздрогнуть.

– Тихо! – шепотом осадила я, высунув нос из-под пледа.

Обычные люди Барта не видели, но ведь здесь немагов раз-два и обчелся!

Он развалился на постели, закинув ногу на ногу, и выглядел всецело довольным собой.

– Да ушли они, расслабься, – махнул рукой он и ткнул пальцем в тарелку из-под печенья. – Ты что, уже все слопала?

Я смутилась – в самом деле, печенье как-то незаметно закончилось – и отбрила:

– Между прочим, я осталась без обеда.

И перенервничала, но об этом я говорить не стала. Не родился еще тот мужчина, который поймет женские нервы.

Даже святое – еда! – призрака не впечатлило.

– Подумаешь, всего-то пару часов потерпела. Зато на ужин будут пирожки. – В желудке у меня заурчало, и призрак нагло подмигнул. – О, смотрю, ты с моим списком ознакомилась. И как тебе? Что надумала?

Он помахал в воздухе измятым листом с кое-где расплывшимися от слез чернилами.

Я опустила глаза, делая вид, что рассматриваю ногти (сегодня же вымою их щеткой!). От ответа меня спас рокочущий крик садовника:

– Э-э-эмили-и-и!

Мы с Бартом переглянулись и кинулись на голос. Впопыхах я споткнулась о порог и чудом удержалась на ногах.

В коридоре почему-то не горели лампы, и в оранжерее тоже царили сумерки. Мистер Вуд сидел прямо на полу, потирая рукой лоб и тихо, но проникновенно ругаясь. Во второй руке садовник сжимал пирожок. У ног его валялась трубка, вокруг рассыпались тлеющий табак, осколки миски и аппетитные пирожки. Плакал наш ужин!

– Это что ты такое натворила? – Он ткнул пальцем себе за спину, и я онемела.

Ветки, покрытые густой, темно-зеленой в полумраке листвой, плотно переплетались, тянулись вверх, к высокому потолку оранжереи, и спускались почти к самому полу. Среди листьев кое-где словно мерцали белоснежные звездочки цветов, источающие нежный горьковато-пряный аромат.

Тонкие молодые веточки сплетались в непроглядную «стену», напрочь заплетшую дверной проем. Помнится, такой очень гордился садовник в пансионе – только вот я совершенно точно помнила, что еще утром на этом месте были двойные двери, закрывающие проход в оранжерею. Я разглядела в густой кроне глиняный горшочек с геранью, невесть как оказавшийся в развилке ветвей, и, не находя слов, покачала головой.