Натан больше не заговаривал об индейцах, но Бет, помнившая рассказы Мавериков, сама вдруг совершенно неожиданно для него сказала:

— Думаю, Натан, что ты был прав. Это путешествие слишком опасно. Не принимай меня за дурочку, но мне уже не хочется никуда ехать.

Он вовсе не считал ее дурочкой, но все же был удивлен изменением ее намерений. Одновременно Натан почувствовал страшное облегчение. Он не стал даже интересоваться причинами перемены ее настроения, а только горячо спросил:

— Значит ли это, что мы не едем дальше, а возвращаемся в Натчез?

Бет ответила не сразу. Ей по-прежнему очень хотелось повидаться со Стеллой и маленькой Элизабет, но она была слишком напугана, и путешествие, начавшееся так хорошо и сулившее столько надежд и впечатлений, внушало ей теперь не просто страх, а чувство, близкое к паническому ужасу. Глубоко вздохнув, она сказала:

— Да, мы можем провести пару дней у родственников Себастиана, а затем возвратимся в Сан-Антонио и тем же путем, как ехали сюда, отправимся в Натчез.

Натан был страшно обрадован такой перспективой и не делал попыток скрыть этого. Когда пришло время остановиться, чтобы дать отдохнуть лошадям и волам, он просто не мог сдержать своих эмоций. Счастливым голосом он сообщил новость Себастиану, который, чтобы не париться в экипаже, весь путь проделал верхом. Его не удержала в повозке даже возможность побыть возле Бет несколько лишних часов.

Себастиан не мог скрыть своего изумления.

— Возвращаетесь домой? Как это так? Что произошло? Вы хотите сказать, что с гасиенды вы возвращаетесь в Сан-Антонио, а оттуда домой в Натчез?

— Да! — произнес Натан ликующим голосом. Себастиан тяжелым взглядом посмотрел на Бет, пытаясь понять ход ее мыслей. Она смело встретила его взгляд, хотя выражение ее фиолетовых глаз выдавало внутреннее смятение. С трудом она прошептала:

— Я знаю, что вы будете думать обо мне как о легкомысленном создании, но я поняла, что просто не хочу ехать дальше. Я напишу подруге из Сан-Антонио и все честно объясню.

Себастиан беспомощно спросил:

— Вы уверены, что так уж искренне того хотите, что это не следствие усталости?

— Абсолютно уверена и решение свое менять не намерена! — сказала Бет совершенно металлическим голосом.

Но Себастиан, немного зная женщин, все же решил не ставить точку в разговоре. Надо дать ей знать, что ее муж крутит однополую любовь со своими дружками и просто не может выполнять своих супружеских обязанностей. И Себастиан задумался, под каким соусом лучше предложить ей брак с настоящим мужчиной, каковым он себя считал.

Показались первые признаки жилья. Гасиенда была окружена двумя кольцами стен. Наружные были укреплены портиками из необожженного кирпича — они должны были дать защиту крестьянам и арендаторам, жившим на гасиенде. На этой территории в несколько акров были расположены амбары, склады, колодец, конюшни.

Внутренние стены были не менее высокими и прочными, они тоже служили оборонительным рубежом, но их главной задачей было скрывать от посторонних глаз жизнь обитателей Большого дома — владения хозяев гасиенды.

Повозка остановилась как раз у внутренней стены. Себастиан, быстро соскочив с коня, открыл дверь экипажа и, помогая выйти Бет, немного шутовски приветствовал прибывших:

— Мадам! Гасиенда дель Чиело ждет любых ваших распоряжений.

Хозяев пока не было видно. И Себастиан отправился предупредить их о прибытии гостей.

Не прошло и нескольких минут, как он вернулся в сопровождении стройного, приятной наружности мужчины, которому на вид можно было дать лет пятьдесят. За ними следовала пышная сеньора, на ее темных волосах колыхалась кружевная накидка, под которой был виден богато инкрустированный драгоценными камнями гребень.

Лицо джентльмена расплылось в широчайшей доброжелательной улыбке, и он с искренней радостью воскликнул:

— Так вот они какие, друзья нашего Себастиана! Проходите, пожалуйста, проходите. Надо же отдохнуть с дороги. Гасиенда в вашем распоряжении. Мы ужасно рады, что вы позволили нашему юному родственнику уговорить себя навестить нас. В гасиенде дель Чиело всем гостям рады, но особенно приятно, что на сей раз это друзья Себастиана.

Последовал обмен приветствиями и представления. Назвав полные имена хозяев и приезжих, Себастиан усмехнулся и предложил в повседневной жизни обращаться проще: Бет и Натан, Мигуэль и Маделина.

Последняя за всех и ответила. Ее большие оживленные глаза светились искренней радостью, когда она сказала:

— Мы просто не знаем, как вас отблагодарить за то, что вы приехали к нам. И еще за то, что во время всей поездки вы были очень добры к Себастиану.

Все, что говорилось в последние несколько минут, отскакивало рикошетом от Бет. Она, побледнев во время представления, так еще и не пришла в себя. Имя Сантана, прозвучавшее за время представления хозяев, потрясло ее. Откуда-то из глубин памяти начали всплывать не совсем ясные пока ассоциации. Но она все же была светской дамой, и в ответ на любезные слова Маделины ее язык совершенно автоматически тоже произнес галантный ответ:

— Как раз наоборот, это нам надо сердечно благодарить Себастиана. Без него нам было бы очень худо, а ведь он отложил из-за нас все собственные дела, чтобы организовать это замечательное путешествие сюда.

Себастиан выглядел смущенным, а Мигуэль, хорошо зная этого молодого человека, прокомментировал:

— Может быть, Себастиана подвигнуло на подвиг то, что вы оказались такими милыми и.., красивыми компаньонами, к тому же и терпеливыми. Вы знаете, ведь далеко не все выдерживают его общество.

В ответ на это замечание послышался взрыв смеха. Но Бет продолжала думать о своем. Что это — игра случая или рок, зачем она добровольно и глупо сует голову в петлю? Она огляделась каким-то затравленным взглядом, как будто боясь увидеть Рафаэля Сантану.

Бет всячески старалась включиться в общий разговор, но у нее никак не получалось. Пока она не убедится, что эти Сантаны не имеют никакого отношения к Рафаэлю, ей не удастся успокоиться. Она нервно вертела в руках свой стакан, размышляя, как бы выяснить этот так волнующий ее вопрос.

На него неожиданно и сам не зная того, ответил Себастиан. После обмена ничего не значащими общими фразами он поинтересовался у дона Мигуэля:

— А что, Рафаэль еще не приехал! Я виделся с ним в Галвестоне по дороге сюда, и он обещал встретиться со мной на гасиенде.

Дон Мигуэль улыбнулся:

— Мой сын — как ветер, никто не знает, когда и где он возникнет. Но уж если обещал, то значит, обязательно будет.

Тонкий хрустальный стакан выскользнул из внезапно обессилевших пальцев Бет и не разбился о пол только потому, что внизу был толстый мягкий ковер. Вино залило желтое платье Бет, лиловое пятно быстро расползлось по подолу. В голове у нее был настоящий сумбур, она чувствовала себя совершенно затравленной. До нее дошло, что дон Мигуэль — это отец Рафаэля. Бет слегка застонала, но остальные решили, что это выражение сожаления об испорченном платье.