Я надавила на ручку двери без особой надежды на успех, но дверь легко открылась. Я оказалась в абсолютно пустой комнате с одним окном, из-за распахнутой двери в смежную комнату доносились звуки шагов и чье-то ворчание.

– Черт, – произнес вполне внятно мужской голос.

Я громко кашлянула, и в дверях появился упитанный дядя лет сорока пяти, с выдающейся лысиной, которую он компенсировал обильной растительностью на лице: бородой лопатой и усами. Борода имела пегий оттенок, а волосы, обрамлявшие лысину, угольно-черные, из чего я заключила, что бородач волосы красит. Он посмотрел на меня с недоумением и испуганно спросил:

– Вам кого?

– Отца Константина, – ответила я, сиротски вздохнув.

– Э-э-э, – протянул он, потоптался немного, должно быть, прикидывая, что ответить, но соврать не решился, – я отец Константин. Что вы хотели?

– Меня зовут Ефимия. Я вам звонила.

– Да-да, помню… – он огляделся и развел руками. – Видите, что у нас здесь творится. Хозяева продают помещение, приходится срочно переезжать.

– Вы говорили по телефону. Но мне очень надо… – что мне надо, я придумать не успела.

– Что ж, проходите, присаживайтесь.

Он указал рукой в глубь комнаты, я вошла. Среди обилия картонных коробок, заклеенных скотчем, стоял стол, точно такой же был у меня, когда я училась в начальных классах. На столе ножками вверх два стула. Отец Константин поставил их один за другим на пол, бормоча:

– Прошу.

Я устроилась на стуле, он подумал и тоже сел, сложив пухлые ручки на коленях. Глаза его под кустистыми бровями казались несуразно маленькими, взгляд вороватый, я решила, что дядя больше похож на проныру адвоката или просто жулика. Он шарил по мне взглядом и явно томился. Пасторский долг исполнять сегодня Константин точно не планировал.

– Какая беда привела вас ко мне? – собравшись с силами, елейно начал он.

Теперь я не сомневалась, что разговаривала по телефону именно с этим типом.

– Я бы не стала называть это бедой, – ответила рассудительно.

– Вы что-то говорили о тяжелой жизненной ситуации.

– Уместнее будет сказать, что я в затруднении.

– Вот как? Что ж, я весь внимание.

– Спасибо. – Я вздохнула и задала вопрос, решив с ним не церемониться: – Вы что-нибудь слышали о Белой церкви?

Либо он хороший актер, либо название ни о чем ему не говорило.

– Белая церковь? – спросил с удивлением. – Что это такое?

– Так называли себя члены секты, которая существовала одиннадцать лет назад.

– Первый раз слышу. А при чем здесь я?

– Вы, может, и ни при чем. Но их учение как две капли воды похоже на ваше. – Пока он хлопал глазами, я достала из сумки папку, в которой хранились распечатанные вчера файлы, и принялась читать. – Вот это цитата из книги основателя Белой церкви Гавриила, а вот это я нашла на вашем сайте.

Очень скоро стало ясно: в вопросах веры отец Константин был не силен. Глаза неуклонно стремились к переносице, дядя томился и только что не зевал.

– Я не очень понимаю, – начал он, выждав, когда я сделаю паузу, переворачивая очередную страницу.

– Если честно, я тоже. Выходит, что вы прямые наследники Гавриила, а вы о нем знать не знаете.

– Я бы вам не советовал увлекаться всякими сектами, – брякнул он. – Что касается нас, то речь идет о братстве единомышленников.

– А кто глава вашего братства?

Вот тут он малость струхнул. Или попросту растерялся. Скорее первое, чем второе.

– Глава? Я же сказал, братство – это просто сообщество людей…

– То есть ваше мировоззрение, с принципами которого можно ознакомиться на сайте, выработано коллегиально?

– Можно сказать и так, – обрадовался он.

– Можно сказать или так и есть?

– Я не участвовал в создании сайта… Если вас интересует, как мы принимаем те или иные решения…

– Очень интересует.

– Представители от каждого отделения братства встречаются раз в месяц и обсуждают насущные вопросы.

Дядька вскочил и принялся бегать по комнате, предпочитая ту ее часть, что находилась за моей спиной. Чтобы не терять его из вида, я повернулась и теперь сидела вполоборота. Я-то думала, его мои вопросы достали, вот он и бегает, но тут обратила внимание на видеокамеру под самым потолком, как раз там, где пасся Константин, но он в объектив камеры не попадал, а вот я – вне всякого сомнения. «Ну, ты красавчик», – мысленно усмехнулась я и ткнула пальцем в камеру.

– Он видит?

– Кто? – замер столбиком дядя.

– Вот уж не знаю.

– А, вы камеру имеете в виду. Так она выключена.

– Огонек горит.

– Да? – он уставился на камеру. – В самом деле… аппаратура уже упакована, осталось только камеру снять. Я прошу меня извинить, но… переезд… сейчас машина придет.

– Куда вы переезжаете?

– Пока не найдем подходящее помещение, придется все это везти к себе домой. Работа нашего отделения временно приостановлена.

– Жаль. Очень бы хотелось посетить ваши собрания.

– Надеюсь, в ближайшем будущем… следите за новостями на нашем сайте.

– Спасибо, – сказала я, поднимаясь. – Вы мне, конечно, ничего не объяснили, но время потратили.

Он моргнул, а я пошла к выходу. Возле входной двери немного постояла, хлопнула ею погромче и тихо скользнула назад. Не успела сделать пару шагов, как в дверном проеме возник Константин с мобильным в руке, он моргнул вторично, а я улыбнулась:

– Решила еще раз сказать вам спасибо.

– Пожалуйста, пожалуйста, – пробормотал он, пряча мобильный.

«Есть, есть у вас глава, – топая к машине, злорадно думала я. – Только почему-то глубоко засекречен. И ему ты, хмырь толстый, сейчас звонишь». Под камерой он пасся не зря, предпочел оставить мое изображение на память? Это не особенно беспокоило, скорее порадовало. Мое появление заставит их шевелиться. Авось и предпримут некие шаги. Вопрос, какие… «Тут вам не там, – хмыкнула я весело. – Как любит выражаться бывший, это моя земля. И папа у меня прокурор. В общем, если начнете зубы точить, то быстро их обломаете». Самомнение, безусловно, вредно для здоровья, но в тот момент я этой истиной пренебрегла.

Следовало срочно поделиться впечатлениями с близким по духу человеком, и я поехала к Агатке. Она встретила меня в розовой пижаме с рюшами. Временами сестра могла все-таки удивить.

– А я тебе на домашний звоню, – буркнула она. – По идее, ты дрыхнуть должна до двенадцати, а тебя где-то носит.

– А чем так пахнет? – спросила я.