– Хорошо, – спокойно сказала Оливия. Стала всматриваться во врага сквозь дождь. Концентрировалась на нём, сверля взглядом. Тот делал то же самое. От этого обоим было не по себе. Через непродолжительное время Хью отмерил тридцать секунд. Начал считать с ноля до десяти. Плавно и размеренно. Рука Оливии порывалась выхватить пистолет.

Мгновения счёта стали вечностью. В воздухе повисло сильное напряжение. Казалось, время замедлилось. Кроме того, складывалось ощущение, будто замедлились капли дождя. Медленно падали с неба. Не спеша стекали со лба, ресниц, губ и носа. Нуясиянен старалась не дышать резко, дабы капли не затягивало в нос. Катсу держала руку возле своего кольта, поигрывая пальцами и запястьем. Внутри окончательно наступило спокойствие, ибо она вспомнила фразу из трактата «Искусство Войны» Сунь Цзы: «Возможность избежать поражения – в наших руках, однако возможность победить врага нам предоставляет сам враг». Волнение из-за того, что она может не убить своего соперника, отступило на второй план. Сердце начало биться немного интенсивнее. Стук его отдавался в ушах. Забурлила энергия. Появилось нетерпение, начало пожирать её. Хотелось выхватить револьвер и выстрелить, однако пока не могла.

Как только Хью досчитал до десяти, он начал выхватывать свой револьвер. Оливия тут же выхватила свой золотой кольт. Взвела курок, нажала на спуск. В это самое время то же самое сделал и Хью. На всю округу прозвучали два последовательных выстрела. Через пару мгновений Оливия почувствовала острую проникающую боль в груди. В глазах потемнело. Силы покинули её. Она упала в грязь на спину.

«Финиш. Трогательно, но не шибко», – подумала Хилари, прочитав прощальное письмо от отца к Клэр. Взглянула на попутчицу. Мысли в голове начали структурироваться. Наступило какое-то прозрение. Светлое чувство, что поселилось в голове. Всё враз встало на свои места. Поступки Александры… В голову буквально ударили воспоминания о расставании. Увидела свою подругу, посмотрела на ситуацию другим взглядом. Сразу осознала – Киткоут было ещё тяжелее, чем Магваер. Она тоже боялась, и боялась ещё больше. Ведь, по сути, Александра осталась в городе одна. Ни подруг, ни друзей. Однако она была вынуждена это сделать. Раньше Хилари не видела её эмоций, не понимала, но всё оказалось просто. Александра, как и все Яла[5], была наделена большими амбициями. Не редко в жертву аппетитам Яла приносилось самое ценное. Александра, ещё будучи человеком, привыкла скрывать свои мысли и чувства. Если мыслями она ещё делилась со своими близкими, то эмоции привыкла скрывать. Так было и в этот раз. Однако за каменным лицом скрывалась горечь расставания. Липкая тоска.

«Александра… Ну конечно. Дура я. Просто дура. Возомнила о себе…» – ураганным ветром ворвалось в душу и сердце разочарование в себе. Хилари просто не понимала, как она, зная свою подругу практически с детства, могла так ошибиться. Руки повисли бесполезными плетьми. Мышцы ног ослабли, превратились в вату. Душа и сердце под дуновением леденелого ветра превратились в массивный, тяжёлый кусок льда. Острым, пронизывающим и сверлящим поветрием ворвался стыд. Стыд за своё поведение.

«М-да. Надеюсь, ты простишь меня за это». Под давлением неимоверной тяжести Хилари присела и склонила голову. В голову неожиданно пришёл спокойный и тёмный ветер перемен. Он враз упорядочил все мысли и заставил направить умственную деятельность на Клэр.

«Человеку нужна помощь. Ашера обязан помочь. Это мой долг», – спокойно рассудила она.

В следующее мгновение пришёл резонный вопрос: «Неужели это и есть ашерское прозрение»? Немного подумала и вспомнила слова Тани Воробьёвой и Киры Алексеевой: «Прозрение приходит к тебе незаметно. В любой момент твоей жизни. Незаметно, но ты поймёшь, что видишь мир по-иному. Ты сможешь чётко распознать, кто обманывает тебя. Сможешь видеть истинные намерения людей. Поймёшь и осознаешь верность выбранного пути…»

«Видимо, это оно и есть. Ашерское прозрение». В душе воцарилась сияющая отрада, начала заполнять каждый уголок души и сердца. Стало легко и непринуждённо. Появилась эйфория. Однако, несмотря на это, разум продолжал сохранять спокойствие. «Не зря мы придерживаемся наших концепций – безустанные тренировки и совершенствование своих навыков и умений. Совершенствование своего тела. Оттачивание своего ума. Совершенствование духа и следование пути познания самих себя. Служение и защита своего народа». В этот момент Магваер ощутила гордость. Затем почувствовала ещё большее уважение и благодарность к своим учителям. Несмотря на то, что её учителем была Яна Соловьёва, опытом с Магваер и Киткоут обменивались все «Красные черепа». Хилари была благодарна всем. Каждый вносил свой вклад, от мала до велика.

«Пора что-то мутить». Посмотрела на Клэр. Та продолжала плакать и убиваться горем.

Магваер ещё раз прочитала письмо для Фриман-младшей. Сразу поняла – Клэр говорила правду. Решила снова подумать над тем, куда мог подеваться её отец. Закрыла глаза, начала интенсивно мыслить. Вращала свои мысли в медленном торнадо. Пыталась структурировать их и понять, что же она получила в результате своего короткого расследования. Чувствовала – разгадка где-то рядом. Но где же притаился ответ на вопрос, понять не могла. Найти его на долю Хилари не выпало. Ясну головушку взяла хворь. Магваер потеряла концентрацию. Придя немного в себя, увидела перед собой Клэр. Та по-прежнему убивалась по своему отцу.

– Послушай, Клэр. Я никогда не обладала даром красноречия, но могу тебе сказать только то, что твой отец тебя действительно любил и желал тебе добра. Да, может, он оставил тебя в каком-то плане на произвол судьбы, но это не так. Я обещала позаботиться о тебе. Ты и он едва знаете меня. Но мне почему-то кажется, что вы поняли, что мне можно доверять. Не просто доверять какие-то документы, пусть важные. Драгоценность этих документов меркнет перед самой дорогой ценностью в жизни. Он доверил мне самое дорогое, что есть в его жизни, – свою дочь. На удивление, он не ошибся. Как видишь, доверять мне можно.

Если человеку наплевать на других и он не желает никому помогать, он просто уходит. Но, как видишь, я здесь. Не буду упоминать о том, что я бросилась спасать весь поезд. Тогда мне не было известно, почему я это делаю. Для чего рискую своей жизнью. Зачем мне это. Не просветлённой, не прозревшей я была. Теперь вижу вещи немного по-иному. Понимаю, что тогда поступила правильно. По-другому и быть не могло. Может, я тебе и чужая, но я спасла тебе жизнь. А это многого стоит. Как говорил Ник Кейдж, учитель моих учителей, – мы несём некоторую ответственность за тех, кого мы спасаем, ибо может статься так, что мы пошли наперекор его судьбе.

Выдержала небольшую паузу и продолжила говорить:

– Если бы твой отец знал, что тебе будет всегда угрожать опасность, он не покинул бы тебя. Ты теперь со мной. Я защищу тебя от любой напасти. Но учти – я обещала защитить тебя, но методы защиты останутся за мной. Я не Яла, что предпочитают сворачивать шеи, наносить точечные и изящные удары кинжалами. Вызывать бескровные или малокровные смерти, а то и вовсе просто лишать сознания своих противников. Они действуют жёстко, но аккуратно. Я действую решительно и жестоко. Выпущенные наружу внутренности и море крови – обычное дело для меня. Потому время от времени тебе придётся наблюдать это. Это для тебя немного жёстко, но ничего не поделаешь. Мордобитие без крови – это пустая трата времени. Привыкай, или мы с тобой расстанемся. Я не очень люблю людей из-за их физиологии. Особенно женской физиологии.