Геннадий Львович обошел вокруг стола.

– А чего вы такие кислые сидите? Не кушаете? Я вам аппетит испортил? Обещаю, в еде сюрпризов нет. – Он взял шампур с бараниной и вонзил в кусок зубы, сок потек по лицу. – Какая вкуснотища! Ай да повар! А дальше я здесь просто жил и присматривался ко всем… Как сказала госпожа Лидия, только жрал и пил! Ну не без этого, конечно… В каждом из обитателей этого дома я находил что-то странное, но, если честно, странности в любом человеке можно найти… А уж сколько их во мне, с ума сойти! Пламен поражал своей отстраненностью от мира… Розы, картины, красивые женщины вокруг, а его, казалось, не трогало ничего… Только больная сестра, только она заставляла его как-то жить, что-то делать, надеяться… Лидия держала весь бизнес в руках, совершенно стараясь не замечать, что у близких людей творится на душе. Роза восторгалась Пламеном, но всегда называла его не по имени, а – брат. А тут уже немного по Фрейду, господа… Если младшая сестра все время говорит – брат, значит, она влюблена в него не как сестра и хочет скрыть этот факт от окружающих… А уж в вашем-то случае не кровного родства сам бог велел! – отмахнулся Геннадий Львович, хрустя жареным луком, щедро посыпанным куркумой. – Ну, влюбилась девчонка в старшего брата. Ну и что? Разве же это криминал? Нет, конечно! Это даже не бытовуха! Вопрос в том, что брат ее, такой талантливый и такой красивый, не видел ее в упор. Первое: потому что сестра, извините, он правильно был воспитан. Второе. Роза, пардон, но лучше бы ты глухая была… – Геннадий Львович замялся, не зная, как продолжить, но в конце концов все-таки произнес: – Роза, уж больно страшненькая ты, пардон еще раз… И третье – влюблен он был уже. К тому же оказался однолюбом. Жалко, мама этого не поняла и все твердила «не пара она нам, не ровня». Эх, пришлось старику, то есть мне, как видите, я себе тоже не льщу, за бутылочкой винца поболтать с местными жителями. Чтобы узнать, какая она была, Ядвига… Понятно, что каждый «дудел в свою дуду», но, как ни странно, общие сведения о ней были весьма похожи. Эта была очень худенькая, я бы даже сказал, хрупкая девушка… То есть такое неземное, эфемерное создание… Извините, Роза, но вы и рядом не стояли. Такая крепко сбитая женщина на коротких голенастых ногах…

– Хватит меня оскорблять! – взвизгнула она.

– Да боже упаси! Может, кто-то только и мечтает о таком типаже, как у вас! Только не объект ваших воздыханий. Мужчины-однолюбы хранят верность одной женщине… И если и находят другую, то очень похожую. У вас не было шансов. Но вернемся к Ядвиге. Ядвига была девушкой слабого здоровья. Она часто болела, теряла сознание, и Пламен опекал ее, он просто носил ее на руках… Слушайте, я не фокусник! Я прямо какой-то психолог… Властная мать, нацеленная на бизнес, задавила в сыне мужское начало. Она не поняла, что он – гений и должен был только творить! Больше от него ничего не требовалось, ну а уж музу он должен был как мужчина выбирать сам, и он ее выбрал. Вот только другой девушке это не понравилось, и ей в голову пришло странное решение – избавиться от соперницы. Вернее, что я несу? Какое же оно странное? Это все старо, как мир.

Она нашла троих подонков, и к этим людям мы еще обязательно вернемся, они надели на себя настоящие окровавленные волчьи головы и шкуры, дождались Ядвигу в урочный час, спешащую на свидание к любимому, и набросились на нее.

Геннадий Львович выдержал мхатовскую паузу и заговорил совсем другим тоном:

– А вот тут, господа хорошие, я скажу, что это преступление выходит из ряда обычных. Эти подонки напугали девушку до смерти, не смогли не воспользоваться ее слабостью и изнасиловали, а затем разодрали ее тело волчьими лапами, словно это были настоящие волки. А победившая волчица стояла над растоптанной соперницей и ликовала. И это она хотела в будущем заменить Пламену нежное, хрупкое создание! Лидия, кого вы пригрели на груди? Как вы не увидели, что среди ваших роз вырос уродливый сорняк.

– Так нельзя… Нужны доказательства, – проговорила Лидия.

Пламен, узнав, что пришлось пережить его любимой, закрыл лицо руками и сидел, раскачиваясь из стороны в сторону. Сердце его рвалось на части.

– Стоп, господа! – заявил Геннадий Львович. – А вы думаете, что я это все затеял ради того, чтобы перед вами покрасоваться?

– А что я здесь делаю? Если больная не больна, то, может, мне можно лететь? – забеспокоился Мэтью Грей.

– Никто не уйдет, пока я не разрешу, – ответил Геннадий Львович, наливая вино себе и Астре с Константином. – Ты же говорил, что у нее тяжелая патология, – обратился он к англичанину, – и помочь девочке можно только в Лондоне?

– Она хорошо прикидывалась!

– Конечно… Коня отдай!

– Да о каком коне он все время говорит? Он меня с ума сведет! – нервно закурил Мэтью Грей. – Этот человек ненормален, а мы вынуждены слушать весь этот бред.

– И будете слушать, пока он не закончит, – грозно сказал один из людей в штатском.

– Я захотел осмотреть могилу несчастной. Я при жизни ее не знал, и чтобы размотать этот клубок, надо было с чего-то начинать. Мои верные друзья, – посмотрел он на Астру с Костей, – рассказали мне о колоритнейшей ведьме. Она обитала в этих краях, наводила порчу и еще черт знает что творила. Боялись ее. Но она все предвидела… Мама Ядвиги, Стефания, обращалась к ней, чтобы та отвела беду от ее дочки… Эта ведьма знала, где похоронена Ядвига. Вот и отправились мы к ней. Только не нашли мы ведьму, пуст домик оказался. А могилку-то очень хотелось посмотреть. Пламена тревожить не стали, чего его лишний раз мучить воспоминаниями, которые жить не дают? Нашли человечка, кто в курсе оказался… Он и показал.

Дальше дело техники. Пара бутылок, пара купюр, и разрыли мы это дело…

– Кто дал право?! Да это сплошное нарушение закона! – возмутился начальник местной полиции.

– Ничего! Не кипятитесь так… Мы в благих целях. Косточки там да тряпочки были, да волосики… Нет, мы собрали все это и в лабораторию, прости господи. Но у меня и без лаборатории возникли большие сомнения, что все это принадлежит молодой девушке. Уж я-то костей повидал… А двое работников кладбища сказали, что мелковата могилка… Да, так и сказали: мелковата могилка. А я склонен верить людям… Эй, мамаша, вы отцепитесь от стола, а то так сидите, словно собираетесь дух вызвать какой-нибудь! Ваш херувим сознание теряет!

Все взоры обратились на повалившегося на белую скатерть Пламена. Он был так бледен, что просто слился бы с белым полотном, если бы не черные волосы, разметавшиеся по столу.

– Пламен! Сынок! Очнись! – ворковала над ним мать, покрывая его лицо поцелуями.

– Я в порядке, мама, я в порядке… Господи, Ядвига… – пришел в себя Пламен.

– Очухался? – спросил Геннадий Львович. – Нашатыря? Винца?

– Нет, со мной все хорошо, – слабо ответил Пламен.

– Вы не понимаете, что причиняете ему боль, рассказывая об этой ужасной кончине Ядвиги, – строго сказала Лидия.

– Я искренне хочу, чтобы шакалы, а это были шакалы, ответили за такое злодеяние. Поэтому вам всем придется сидеть и слушать, пока я не скажу: «Баста!» В могиле Ядвиги под костями были найдены и головы волков, и лапы, которыми забивали бедную девушку. Они схоронили свои орудия преступления под тем, что осталось от тела бедной девушки. Умно, ничего не скажешь. Не скрою, сначала я думал, что задумала все это Лидия. Холодная, расчетливая женщина хотела уберечь своего талантливого сына от больной простолюдинки. Но потом понял, что это не так. Если бы убивала Лидия, то все было бы более четко, без явных улик, без всей этой бесовщины… Это был бы скорее просто несчастный случай, к которому не подкопаешься. Да что там гадать! Со всех волчьих голов были взяты частицы ДНК, и, как говорится, мы готовы огласить результаты! Вот ведь какая интересная вещь, эта ДНК, сохраняется годами… Итак, дорогие мои, самкой стаи, как выяснилось, была Розочка. Вуаля! Первая карта открыта.