Вот с этим-то заводом и вышла неприятность: с утра на нем копошилась проверка, пытаясь выяснить, как завод, не имеющий не только лицензии на производство спиртного, но и зарегистрированный в БТИ как «гараж металлический, на две машины», производит десять тысяч бутылок пятизвездочного коньяка в день, и из какого, собственно, дерьма он это делает.

Христофор Мао обнялся с Даудом, и они поговорили о том, о сем. К кофейку принесли коньяк (разумеется, не Даудовский), и Христофор выразил Дауду соболезнование в связи с проверкой.

– Это все Кемировы, – сказал Христофор, – они знают, что ты тянешь к Москве, и они проплатили, чтобы тебя сняли. А после позавчерашней стрельбы Джамал совсем рассвирепел.

Темно-бордовые, цвета базальта глаза Дауда остались совершенно неподвижными.

Дауд прекрасно понимал, что чекист врет. Заур бы никогда не натравил на него проверку из Москвы. Он бы просто приказал Джамалудину.

И уж даже если бы Зауру пришла в голову удивительная мысль прикопаться к нему со стороны УК, он мог бы запросто посадить его за пьяную стрельбу в присутствии президента. Ежкин кот, Зауру, говорят, все лицо соком обрызгало, пуля ему в тарелку вошла, – в конце концов, много ли найдется президентов на свете, которым всадят пулю в тарелку, а они побранятся, хлопнут дверью, да и махнут рукой?

Проверку прислала Москва. А точнее, вот этот сам и сработал: Христофор Мао. Дауд видел его насквозь. Он был такой же, как тот, генерал, который возил из Азербайджана деньги мешками. Мастер решать проблемы, которые сам же и создавал. Жалко, что в свое время генерала пришлось скормить собакам, когда он узнал, что начальство прознало о его маленьком заработке и решил отравить Дауда, чтобы спрятать концы в воду.

– Можешь решить проблему? – спросил Дауд.

Мао помолчал.

– Скажи, Дауд, а что твои друзья в лесу говорят о Джамале?

– У меня в лесу давно нет друзей, – ответил Дауд.

Это была почти правда. С тех пор, как суд шариата приговорил Дауда к смерти, отношения Казиханова с подпольем совершенно испортились. К тому же причин, по которой их стоило улучшать, Дауд совершенно не видел. Что теперь подполье? Кучка одержимых и нищих.

– Да ладно. Вы, Дауд Магомедович, знаете все. Это правда, что Булавди и Заур держат связь через МИ6? То есть – через Водрова?

Дауд открыл рот и закрыл его. Первой реакцией его была мысль, что собеседник его совершенно и бесповоротно спятил. Но, как уже сказано, основной проблемой Дауда была паранойя. Это было вполне простительно для человека, числившегося в разное время и одновременно полковником ФСБ, заместителем руководителя шариатской службы безопасности и председателем Пенсионного Фонда республики РСА-Дарго. Можно было даже сказать, что это было необходимое для выживания качество.

Дауд задумался над мыслью. Еще через несколько секунд он нашел ее вероятной. Через полминуты – правдоподобной. Через минуту – объясняющей скрытые пружины, до каковых пружин он, как и всякий горец, был великий охотник.

– Так вот почему они освободили мальчишку! – вскричал Дауд.

– Какого мальчишку? – в свою очередь, изумился Христофор Мао.

– Алика, сына Исы! Ах, шайтаны, ведь они по просьбе этого кяфира выпустили племянника самого Мовсара!

* * *

Свадьбу отпраздновали через две недели. Кирилл вообще не хотел праздновать свадьбы, но вовремя вспомнил подвенечные платья в витринах Торби-калы и сообразил, что для Дианы это очень важно.

Поэтому свадьба была, но очень камерная: сняли на вечер один из самых крутых клубных ресторанов, возле Большого Театра, и Диана сидела, затянутая в белые кружева и атлас, с жемчужным венчиком над фатой, бледная, с черным агатом волос и сияющими огромными глазами, и Кирилл знал, что все собравшиеся банкиры и их томные жены, перешептываясь, обсуждают красавицу-чеченку.

– А твоя Золушка чертовски хороша, – сказал Кириллу вице-президент Сережа, – слушай, ты открыл новую тему. Может, посоветовать Пете завести филиал в горах?

– Его в этих горах закопают, ноги отдельно, задницу отдельно, – сквозь зубы ответил Кирилл.

Самое забавное было, что на свадьбу без предупреждения явился Джамалудин, таща с собой на хвосте двух северокавказских президентов и подарок молодым: бронированый «мерс».

– Кирилл Владимирович теперь наш брат, – сказал Джамалудин, – а мой брат должен и в Москве ездить, как я.

Кириллу подарок показался несколько двусмысленным, однако все присутствующие сочли его за лишнее доказательство тесной дружбы Кирилла с Кемировыми. Кирилл же был потрясен, увидев, какое действие произвело на публику появление Джамалудина. Все это были самостоятельные, богатые люди, кто миллионер, а кто и миллиардер. Еще недавно дикий кавказец, который бегает где-то там с оружием в горах, был бы встречен этими людьми покровительственной улыбкой. Теперь же при его появлении все как-то замерли. Владельцы международных компаний угодливо сторонились, пропуская худощавого, а скорее худого горца с гибкими движениями рыси и горящими угольями глаз. Один из старых приятелей, который как раз вот-вот должен был сцепиться за завод на Украине с крупным бизнесменом кавказского происхождения, задумчиво глядя на Джамалудина, спросил Кирилла:

– Как ты думаешь, если будет драка, позовут его на помощь или нет?

Кирилл содрогнулся, представив себе Джамалудина Кемирова, вмешивающегося в разборки по поводу сибирских НПЗ и малороссийских портов.

Кстати, бронированный «мерс» явно нуждался в ответе, и Кирилл понял, что «Навалис» придется-таки подарить самолет.

* * *

Когда Магомед-Расул Кемиров узнал, что Дауд откупился от московской проверки, он был страшно возмущен. Он думал-думал, как помочь горю, и, в конце концов, захватив с собой торт, он поехал к своему зятю Ташову Алибаеву.

Ташов только что закончил себе новый дом в дальнем конце села, и его жена как раз завозила во двор мебель. Кожаные кресла в целлофановой упаковке стояли во дворе, и Фаина со второго этажа распоряжалась грузчиками.

Магомед-Расул полюбовался мебелью и дочкой, а потом они с Ташовом сели в гостиной пить чай. Вот они поговорили о том, о сем, и Магомед-Расул то и дело вытирал салфеткой свое влажное, полное лицо. Наконец Магомед-Расул счел возможным приступить к главной цели своего визита.

– Ты знаешь, – сказал он, – Дауд Казиханов – очень плохой человек. Он торговал людьми и наркотиками, а теперь он сговорился с Сапарчи, и они мутит народ против Заура. Надо разобраться с этим вопросом.

– И почему ты пришел с этим ко мне? – спросил Ташов, – ты что думаешь, что я киллер?

Магомед-Расул не то чтобы думал, что Ташов киллер. Он думал, что Ташов простодушный человек. Поэтому Магомед-Расул нисколько не сконфузился, а улыбнулся как можно шире и сказал:

– Я просто думаю, что у Заура много врагов. И это наша обязанность, его близких, оберегать его от них. Ведь всем известно, что Дауд хотел быть президентом, и ненавидит Заура за то, что тот его обошел.