Именно с этого вопроса наш корреспондент начал интервью с главным инженером петербургского метростроя Игорем Фроловым.

– Что же все-таки, Игорь Васильевич, случилось во вторник утром на станции метро «Горьковская»?

– Трудно сказать однозначно. Ясно, что при прокладке тоннеля под дном Невы строители наткнулись на что-то, на что совсем не планировали наткнуться. Оказалось, что в непосредственной близости от коммуникаций метро существуют какие-то еще подземные пустоты. Огромное пространство, которое почему-то не значится ни на одной доступной нам карте городских коммуникаций. Строители задели его, и произошел прорыв невских вод непосредственно в метро. Погибли люди. Но что это было, установить сегодня невозможно.

– И что это может быть? Карстовые пустоты?

– Ну бросьте, какие пустоты? Петербург, как известно, стоит на болоте. Никаких карстовых пустот у нас быть не может. Сейчас все работы на объекте остановлены, под землю закачали тысячи тонн цементного раствора. Нам удалось залатать пробоину, и тоннелям метро ничто больше не угрожает. Но прежде чем закрыть эту дверь навсегда, мы провели исследование методом эхолокации. И выяснили, что под Заячьим островом, на котором стоит Петропавловская крепость, находится громадное, почти идеально круглое помещение. Размером с небольшой квартал. Мне трудно представить, чтобы это было естественное образование типа карстовых пустот. Речь явно идет об искусственном сооружении.

– Но что это такое, вы не знаете?

– Честно сказать, ни у кого из специалистов внятного ответа на этот вопрос нет.

– Сразу после катастрофы стали появляться статьи о том, что строителям тоннеля под дном Невы стоило посоветоваться с историками и краеведами. У тех, мол, давно уже имелись данные о подземных помещениях под Петропавловским собором. И что даже царей в этом месте стали хоронить неспроста, а потому что…

– Да-да! Я тоже читал все эти статьи. Мол, наши экскаваторы провалились в области, трогать которые не стоило. Древние языческие святилища, старинные подземные ходы, по которым бродил еще барон Мюнхгаузен, и всё в таком роде.

– Как-нибудь это прокомментируете?

– Комментировать все это должен тот, кто владеет предметом. А я не историк и не археолог – я инженер. Что за подземные святилища могут скрываться под Заячьим островом – не мое дело. Свою задачу я вижу в том, чтобы не допустить повторения случившегося во вторник. И я могу сказать, что повторения не будет. Да, пустоты под Петропавловской крепостью действительно есть. И судя по всему, довольно обширные. Что это – мы сказать не можем. Но работы по прокладке тоннеля под дном Невы остановлены, входы в подземелье надежно блокированы, горожанам больше ничто не угрожает.

– Спасибо, что согласились ответить на вопросы нашей газеты.

7

Первые трое суток после аварии выдались такими, что лучше и не вспоминать. А потом, начиная с четвертого дня, стало немного полегче.

Прямо с места происшествия Стогова увезли в чумазую больницу на Литейном проспекте. Как это было, он почти не помнил. Навещать его в больнице никто не пытался. Только один раз приезжали какие-то московские телевизионщики с кучей камер и микрофонов наперевес, но разговаривать с ними Стогов не захотел. Во-первых, терпеть не мог московских телевизионщиков, а во-вторых, ну что он мог бы им рассказать? Он ведь действительно почти не помнил, как именно выбрался из вагона.

До самого понедельника он просто провалялся в палате. Стрелял у соседей сигареты, давился невкусной больничной едой, вечером вместе со всеми ходил смотреть выпуски новостей. Как-то договорился с дежурной сестрой, и та (молодая, смешливая) разрешила ему до трех часов ночи просидеть за компьютером в ординаторской. Два раза он просился на выписку и объяснял, что совсем не пострадал при аварии, но врачи говорили, что необходимо провести еще какие-то анализы. А в понедельник утром за ним наконец заехал Осипов и велел собираться: весь их отдел вызывают в Управление. Явка обязательна, и он отвезет его на своей машине.

– Сигарет привез?

– На. И давай скорее. Майор уже на месте, ждут только тебя.

Стогов подождал, пока сестра-хозяйка выдаст ему конфискованные на входе в больницу кеды, джинсы и куртку. Взамен сдал ей синие бесформенные больничные штаны. Его собственная одежда казалась на ощупь слегка влажной и все еще пахла пережитым в подземке. Но обращать на это внимания Стогов не стал. В конце концов, никакой другой одежды у него все равно не было.

Осипов ждал его на улице возле машины. Автомобиль у коллеги, как оказалось, был дорогим. Честно сказать, прежде Стогов не знал, что у его ежевечернего собутыльника вообще есть машина… тем более такая.

– Ничего себе! – сказал он. – Не знал, что капитаны милиции столько зарабатывают.

– Это не моя машина. Одолжил у брата.

– Ничего себе! – повторил Стогов. – На хрена ты горбатишься на службе, имея брата с такой машиной?

Ощущение от поездки было, будто ты, как султан, лежишь на мягкой софе, а аккуратные и очень быстроногие невольники несут твою софу, куда захочешь.

Сев в машину, Стогов потянулся за сигаретами и спросил:

– Что нового?

– В отделе или вообще? Ты бы, кстати, не курил в машине. Запах остается.

Стогов скосил на капитана глаза. Но сигареты все же убрал.

– Может, остановимся где-нибудь? Я бы выпил эспрессо. А может, и не только эспрессо. А ты б меня угостил.

– У тебя, как обычно, нет денег?

– Почему «как обычно». Иногда у меня бывали деньги.

– Тебе не стыдно?

– Стыдно. Только я гордый и стараюсь этого не показывать.

– Эспрессо и все остальное выпьем потом. И так уже опаздываем.

Остаток пути провели молча. Припарковаться, разумеется, было негде. Сквозь зубы чертыхаясь, Осипов медленно двигался вдоль рядов машин, но приткнуться удалось только в нескольких кварталах от Управления. Стогов подумал, что все-таки езда на автомобиле в нынешнем городе – ужасно непоследовательное занятие. Сперва ты садишься за руль и быстро добираешься до нужного места. А потом в поисках парковки медленно и с матерком возвращаешься почти на то же место, откуда только что приехал, оставляешь машину там и дальше проделываешь тот же самый путь, но уже пешком.

Майор ждал их у входа. Он был голубоглаз, гладко выбрит и в парадном кителе. С коллегами он поздоровался за руку. Стогов только хмыкнул. Прежде за все месяцы совместной работы за руку с майором он не здоровался ни разу. Постовому у входа каждый из них показал служебное удостоверение. У майора оно было почти новеньким, в пластиковом чехольчике. А у Стогова – замызганное и с почти нечитаемыми надписями. Они поднялись по широкой мраморной лестнице, прошли по застеленному ковром коридору, а потом молодой и строгий адъютант генерала велел им сесть и подождать.