— Проходи, Милл. Садись.

Быстро, так, чтобы никто не видел, шмыгаю в кабинет первого тренера.

— Доброе утро, Сергей Иванович, — уверенно сажусь напротив мужчины. — Я по делу.

— Я уже понял, — хмыкает тренер. — Что там Пашка опять натворил?

— Ничего, — такой настрой Иваныча сбивает и расстраивает одновременно. Почему сразу натворил?

— Ничего, — бурчит себе под нос и снова хмыкает, — ну ещё не вечер.

— Почему вы так с ним? — не могу сдержать возмущение.

— А нечего растрачивать себя попусту, — грозно рычит Иваныч, сверкая недобрым взглядом. В один миг его лицо приобретает бордовый оттенок. — Или ты думаешь, я не знаю про клетку?

— А он ничего и не скрывает! — повышаю голос.

— То есть ты на его стороне? Ты поддерживаешь этот… спорт?

— Нет, это я не поддерживаю. Но я всегда буду на стороне Паши.

— А могла бы наоборот мозги ему вправить.

Он даже не знает, о чём просит.

— Сергей Иванович, — говорю спокойно, размеренно, но с нотками мольбы, — не списывайте его со счетов. Он старается. Весь этот месяц, практически не вылезает из спортзала. Он даже бои не посещает.

— Не посещает, говоришь? — тренер отводит взгляд в сторону, несколько секунд разглядывает настенную полку со всевозможными кубками. Но смотрит туда пустым взглядом, просто обдумывает что-то. — Это он тебе сказал?

— Что? — не понимаю.

— Он сказал, что не посещает?

— Да.

— Милл, я сейчас, конечно, лезу не в своё дело, но на что вы тогда живёте? Той зарплаты, что я тебе плачу, не хватит и на половину месяца. Спонсоров у Пашки больше нет…

— Как это нет? — вскакиваю, но под пристальным взглядом Иваныча сразу падаю обратно.

— Спонсоров у него уже давно нет, и если так пойдет и дальше, то и не будет, — тренер говорит так, как будто подводит черту. — Вся его карьера висит на волоске. А он тратит своё время на чёрти что.

— Но он здесь всё время, до поздней ночи задерживается…

Замолкаю. А здесь ли он по ночам задерживается?

Иваныч с пониманием кивает.

— Поговори с ним, Милл. Бой через два дня, и уже в принципе невозможно что-либо поменять, но… Пусть хотя бы понимает, что будет, если он проиграет.

— Что будет? — спрашиваю с тревогой.

— Я не буду его задерживать, — в голосе тренера звучат стальные нотки, — и своё время тоже больше тратить не буду.

— Вы его выгоните? — встаю, но на этот раз не собираюсь садиться обратно. — Да как вы можете? Он четыре года уже здесь.

— Вот именно! — Иваныч тоже на ногах, руками упирается в стол, телом подаётся вперёд, чтобы приблизить ко мне своё гневное лицо. — Четыре года! Четыре! Да за этот срок он уже должен быть чемпионом мира!

— Но он же никогда не проигрывал, — цепляюсь за это как за соломинку.

— Всё когда-то бывает впервые.

— Это не тот случай, — отступаю от стола. Пячусь к двери, разворачиваюсь, — Он и сейчас не проиграет, — бросаю через плечо, выхожу и с силой захлопываю дверь.

Несправедливо. Боже, как же это всё несправедливо.

Но злость на Иваныча быстро утихает, возможно, я даже могу признаться, что он отчасти прав.

Но Пашка… Как он мог врать мне? Он до сих пор участвует в боях? Он обманывает меня!? Говорит, что тренируется здесь, а сам…

Вихрем несусь обратно в зал, застаю Пашку в спарринге с Владом. Они так увлечены, что меня пока не замечают. А когда замечают, Пашка сразу заканчивает бой. Пытаюсь контролировать мимику, не показывать ему, что я злая или недовольная, но у меня это плохо получается.

— Что случилось, Милк-Милк? — это меня спрашивает Влад. Даже ему всё понятно.

— Не называй её так, — рычит Пашка. Подныривает под канаты и приближается ко мне.

Влад остаётся на ринге и явно не хочет участвовать в нашем конфликте. Но я не собираюсь конфликтовать. Всего лишь хочу узнать, какого чёрта происходит?

— Что-то случилось? — спрашивает настороженно Пашка.

— Да, случилось, — говорю спокойно. То есть стараюсь говорить спокойно. — Я только что была у Иваныча, и он всё знает. Он знает, что ты участвовал в боях.

— Но я не делал из этого тайну.

— Он сказал мне… что ты до сих пор в них участвуешь.

— Да? Хм, — кривая полуулыбка на губах, — да что он может знать, этот Иваныч, — Паша не смотрит мне в глаза. Наклоняется, быстро целует в висок. — Не обращай внимания, Милл, — отстраняется. Устремляет взгляд в пол. — Я же сказал тебе, что бокс сейчас на первом месте.

Влад, словно безмолвный свидетель нашего разговора, наблюдает с ринга, и я говорю очень тихо:

— Иваныч сказал, что если ты проиграешь, он тебя вык… отпустит.

Я чувствую, как Пашка напрягается, но лицо остаётся невозмутимым.

— Я не проиграю, — ещё один поцелуй в висок. Лёгкие успокаивающие объятья. — Я останусь сегодня. Ещё потренируюсь.

Ложь.

Бегло смотрю на Влада. И пока друг не видит, его голова покачивается из стороны в сторону. Этот жест подтверждает мои сомнения.

Пашка лжет.

— Хорошо, оставайся, — с трудом выговариваю слова.

Не хочу ругаться. Наша, последняя и единственная сора, до сих пор отдается ноющей болью в сердце.

— Я домой тогда поеду, — смотрю на наручные часы. Рабочий день подошёл к концу.

— Хочешь, я отвезу тебя, Милл? — Влад будто издевается. Паша никогда ему это не позволит.

— Не надо, — жестом останавливаю выбирающегося с ринга Владика, — меня Маша отвезёт, — поворачиваюсь к своему чемпиону. — Во сколько ты вернёшься?

Он пожимает плечами.

— Я не долго, обещаю. Может, пару часиков.

Опять ложь. Пашка всегда возвращается глубоко за полночь.

— Хорошо, — сухо соглашаюсь. Тянусь к его губам и коротко целую. — Пока, — говорю обоим. Смотрю на Влада, жду, что он что-то скажет, помашет рукой, но замечаю его странный обжигающий взгляд на своём теле. Этот взгляд буквально раздевает, проходится по моим бедрам, скользит к груди и только потом останавливается на моих глазах. Какой-то секундный немой контакт, от которого бросает в дрожь.

Да что это с ним? Влад, конечно, всегда добр ко мне и участлив, но последние несколько месяцев, как-то даже чересчур.

Поспешно иду на выход, старательно не показывая свою нервозность.

— Люблю тебя, Милк Милк, — доносится в спину весёлый голос Пашки.

— Пока, Милл, — и запоздалое прощание Влада.