— Гламурная какая-то собака.

— Да уж… Ну, так у тебя знакомых нет, кому отдать? А то люди хорошие отдают, жалко их.

— Да тут не знакомые, а враги какие-нибудь нужны. Надо подумать.

— Ну, если придумаешь, свистни, о'кей?

— Ага.

— Ну, я пойду тогда. Смотрите не увлекайтесь лаем, мужики.

Мы допиваем кофе, и я пытаюсь вспомнить, на чем мы остановились. Открутив пленку разговора назад, я ловлю нить и спрашиваю Серегу:

— Серег, суть я понял. Тока ты мне скажи, чего я там делать буду? Я же в специфике ни бум-бум. Цель визита не ясна.

— На самом деле специфику я тебе объясню. Когда-то у нас с Гулякиным был базар, что все его косяки я знаю и прошу его только ничего не портить и особо не залупаться. И все это время был у нас некий пакт. А тут вышло такое дело, что я нечаянно прошерстил его основного дистрибьютора, но он весьма ловко скинул концы, на последние месяцы прошлого финансового года тормознул ему платежи по бюджетам и, ловко лизнув Гарридо, свел ситуацию на нет. А суть там была в том, что есть два дистрибьютора, с одинаковыми оборотами, но один получает маркетинговый фонд больше, чем другой (и мне понятно почему), а второй очень недоволен. А ребята они хорошие. И я чувствую, что он второго дистрибьютора просто сливает. А еще появляется новая фирма-дистрибьютор, которая тотчас же получает бюджет на развитие, согласно правилам компании, но выяснить, что они и кто они, я не могу, ибо во все мои последние вояжи в Питер со мной ездит Гарридо. А обороты, как ты знаешь, не растут. И я так понимаю, что второй дистрибьютор, чувствуя все гулякинские аферы, просто в один прекрасный момент спрыгнет от нас. Короче, ситуация с Гулякиным — как с Гошиной собакой. Стоит полтора, а портит на все восемь. Только портит он уже значительно больше.

— Серег, у вас там схемы похлеще, чем у мошенников, подделывающих кредитные карты. Я-то чем помогу тебе?

— А тем. Гарридо в Ростове, я тоже там буду. Твой визит для Гулякина — прогулка. Ты на собрании не был, не совсем в теме. Ну послали проверить, и проверишь. Он тебе поляну накроет, девок и все. Тем более, прослышав о твоих похождениях в Москве, он подумает, что ты и в Питере все дни прогуляешь. А я тебе просто даю сейчас наводку. Мешать он тебе не сможет, информированности твоей не ожидает. В общем, направление поиска у тебя есть. Если не поймаешь его, так убеди просто, чтобы регионы не баламутил своими провокациями. А то они у меня уже все быковать начинают. И если он от Москвы бюджет дополнительный откусит, то в лавке такая война народная начнется, мама дорогая!

— Спасибо тебе, друг. Только мне этот визит сейчас очень некстати. В Москве дел по горло. Кошмар, в общем. Тут твои еще с проблемами.

— Они пока мои. Проблемы. А потом и твои будут. Он очень хитрожопый товарищ. Знаешь, с такой напористостью крепостных крестьян, которые потом скотопромышленниками становились…

— Ага. Знаю. Ну ладно. Спасибо за информацию. Попытаюсь показать ему трудности зарождения капитализма в крепостной России. Благо диплом историка позволяет.

— Ты уж постарайся.

— Я уж постараюсь, swear, — я прикладываю руку к груди, — делать гадости — наша профессия!

Я поднимаюсь к себе в кабинет и нахожу на своем столе пухлый конверт. Замечаю на нем логотип сигаретной компании, с удовольствием рву бумагу, и из конверта на стол выпадают листы копии учредительных документов ЗАО «ДЖЕТ ЛОУНЖ». Я просматриваю список учредителей, вижу в нем Мишу Зеленова, его друга Сашу, своего друга Вадима и СЕБЯ. Со скромным указанием шести процентов. Я улыбаюсь и набираю номер телефона Вадима:

— Партнер?

— Партнер, партнер. Видел уже документы, что я тебе прислал? Сам копии с оригинала снял.

— Шустрый ты, однако.

— Быстрый, брат, быстрый. Обмоем сегодня?

— Я сегодня в Питер еду.

— О как! И я на неделе туда поеду. Надолго?

— На три дня почти.

— Ну, стало быть, увидимся, если ничего не изменится.

— Ага. Я тебе еще сегодня деньги отдам. Ты, кстати, им платеж перевел уже?

— В пятницу еще, а то исправили бы они документы, ага.

— О'кей. Я тогда поеду домой, заезжай ко мне часов в шесть… Сможешь?

— За деньгами я всегда смогу, брат, за деньгами-то — да.

— Вадим, ну ты доволен?

— Ага. Я даже сегодня спал плохо от этого. А ты?

— Я тоже спал плохо, но по другим причинам. И тоже доволен.

— В общем, увидимся.

— Пока.

Я отключаюсь, вытягиваюсь в кресле и гляжу в окно на город. И он уже совсем не кажется мне таким сумрачным…

Без пятнадцати шесть, уже у себя дома, я окончательно пакую командировочные вещи, проверяю билеты, деньги и карточки. Затем закуриваю сигарету и иду в спальню за деньгами. Я открываю шкаф и начинаю ощупывать пространство за старыми вещами, думая о том, что пора бы наконец завести нормальный сейф. Хотя если дело прогорит, то никакой сейф уже не будет нужен, резонно подсказывает мне сознание. Но я нахожу это утверждение вредным и отстойным и гоню его прочь. И вот, одну за одной, я достаю на свет божий пять пачек по десять тысяч долларов США. Кидаю их на постель, закуриваю сигарету, смотрю на них так, будто я покупаю долю в нефтяной компании, потом думаю о том, что покупка акций нефтяных компаний в наше время — дело не совсем верное и даже политически близорукое, и решаю, что пусть это будет мне казаться покупкой акций «Майкрософт».

Решая, в чем мне передать их Вадиму, я не нахожу ничего лучшего, чем вырвать из лежащего рядом журнала «Vogue» страницы и перетянуть их резинкой. Сложив пачки вместе, я заворачиваю их в журнальные страницы и перекидываю резинку. На странице журнала изображены собаки в каком-то сногсшибательном интерьере. Я вспоминаю сцену в столовой, улыбаюсь и тихо говорю: «Аф-аф!»

До поезда шесть часов. В дверь звонит Вадим. Я на всякий случай смотрю в глазок и открываю дверь. Вадим смотрит на меня, стоящего на пороге со свертком из журнальных страниц в руках, и говорит:

— Это ты так в Питер собрался? Не много тебе одному?

— В смысле? — не очень понимаю я.

— Это у тебя что в руках, в свертке?

— Деньги, Вадим, деньги.

— А-а-а… А я думал — наркотики.

— Это бьет по мозгам круче любого наркотика, брат…

Drive boy dog boy

Dirty numb angel boy

In the doorway boy

She was a lipstick boy