– А что это?

– Вечно ты спрашиваешь! Лекарство.

– Другое, что ли?

– Слушай! Ты хочешь вылечиться или нет? Посмотри на себя. Принимай, что дают.

– А того нет?

– Есть, только попозже.

– А когда?

Он уже не мог спокойно сидеть. Мысль о том, что эти «жаропонижающие гребаные витамины» где-то рядом, не давала ему покоя. Ада забрала поднос и вышла. Что ему оставалось делать? Сидеть и ждать, пока она сама захочет их дать ему. Или… Нет, сейчас он даже встать не мог. Показалось, что Ада не возвращается целую вечность. Он пытался несколько раз подняться, но не мог ни сходить в туалет, ни позвать ее. Когда терпеть стало совсем невмоготу, он сполз с кровати – голова кружилась, ноги дрожали, от усилий глаза наполнялись зелеными мушками. Сделал пару шагов и присел на кровать, но от постели до туалета еще оставалось несколько метров. Если так плохо после бульона и лекарства, то без них он бы что, умер? Если бы Ада не приехала еще дня два, что бы с ним стало? А может, так даже лучше? Кому он нужен, жалкое чмо, вонючий неудачник, весь в блевотине и поту. Неспособный полноценно добраться до толчка, не говоря уже о текстах и возможности справиться с этой ненормальной бабой. Ну когда же она уже принесет это долбаное лекарство? Он все-таки добрался до туалета. И остался сидеть там на полу.

Ада удивилась, не застав его в кровати. Она подумала, что Дима спустился вниз, но все же заглянула за дверь в ванной. Дима сидел, опершись о стену, и его трясло. Она помогла ему подняться и снова устроиться среди подушек. Пристроилась рядом. Огляделась:

– А я, кстати, дозвонилась до художника. Он, как всегда, оказался занят. Правда, обещал кого-то прислать своего. Уверял, что мне все понравится, а денег платить в три раза меньше! Представляешь?! Что-то я не верю, что дешево будет так же хорошо, как и дорого. Ты как думаешь?

– Прости. Что? – «Она издевается, не иначе. Какое мне дело до ее гребаных стен?»

– Ты что, меня не слушаешь?

– Ада, ну прости. Мне очень плохо. Может быть, ты уже дашь мне хотя бы вина? Меня прям… – Он не смог подобрать на английском слово, идентичное по смыслу «колбасит», и передернул плечами и помотал головой, желая передать свой дискомфорт.

– Какого тебе вина? Ты слабый, больной. Нельзя было надолго оставлять тебя. Не ел ничего, но при этом все выпил, грязный, обросший. Что ты натворил в гостевой ванной? А посуду зачем из шкафа выкинул? За тобой надо следить, как за ребенком, – кудахтала Ада без остановки.

«Боже, что несет эта женщина? Она ведь никогда не походила на курицу-наседку. Кажется, она просто глумится надо мной».

– Ну а лекарство? Я не знаю. Ну, что-нибудь, что может мне помочь.

– Ты уверен, что хочешь лекарство? – Она посмотрела ему прямо в глаза, и на кончиках ее губ притаилась злая издевательская ухмылка. Эта гримаса напугала его, сердце подскочило на секунду к горлу, и он понял, что был прав, когда строил догадки о том, что это за лекарство. Но он хотел его очень сильно. Потому ответил «да».

Ада вышла и вернулась с ампулой. Она ввела иглу в вену без разъяснений и дополнительных разговоров:

– А ведь ты и сам неплохо справился позавчера. Ну вот. Теперь отдыхай, я пойду вниз, приготовлю тебе сюрприз. И еще нам надо побриться. Помнишь?

Дима кивнул в знак согласия. По крайней мере, несколько часов он не будет ее бояться. Он просто лежал и улыбался.

Ада вышла, незаметно сунув в карман коробочку, которую спрятала тогда в угол тумбочки. На кухне растопила темный и молочный шоколад, смешала со сливками, сливочным маслом, какао. Добавила несколько ложечек привезенного с собой коньяка. Поставила в холодильник. Пока ждала, все-таки сходила и, глубоко вдохнув, убрала волосы из раковины. «Вы могли бы пригодиться для каких-нибудь магических ритуалов, но клиент уже готов, так что отправляйтесь в помойку». Когда масса немного застыла, она приготовила начинку. Выкладывала ее в серединку и лепила шарик. Потом, сложив все в синюю пластиковую коробочку, снова поставила в холодильник, чтобы конфеты не растаяли.

Отвела Диму побриться. По сравнению с тем, что с ним происходило часом раньше, парень был вполне себе бодр. Только руки немного дрожали, он резанул ножницами кожу, несильно, но выступили капельки крови. И она стала помогать ему, нужно было состричь торчащую щетину, а потом с усилием водила бритвой по впавшим щекам.

– Ну вот, теперь ты снова красивый, как был. Худоват немного, но это тебе даже идет. Может, пойдем приляжем? Я соскучилась по тебе такому.

И Дима тоже, сначала чувствуя ее сильные пальцы у себя на щеке, потом услышав ее хрипловатый голос, захотел ее, а может, не ее. Наверное, он захотел бы сейчас любую женщину, которая находилась бы рядом и брила бы его, и хрипло шептала в ухо, будь это хоть смерть с косой, пришедшая за ним с того света. Он готов был прямо здесь и сейчас.

– Нет, нет, дорогой, не здесь. Тут все в твоих волосах. Они будут липнуть везде, как тараканы. – Он замер.

В кровати они пробыли долго. Над садом царила тьма, и месяц висел над деревьями. «Всегда бы вот так накачивать его наркотиками, – потягиваясь, подумала удовлетворенная Ада, – но ведь денег не напасешься». Дима лежал с закрытыми глазами, и ее тоже клонило в сон, она задремала, посмотрев на портрет бабушки.

– Ада, Ада, – вдруг услышала она шепот сквозь кисею дремы, – не надо конфет, а то умрешь…

Она подскочила на кровати:

– Бабушка?! – повернулась к портрету. – Что ты сказала? Умрешь? Умрет? Неужели умрет? – Поймала себя на том, что говорит вслух, и обернулась на Диму, тот спал. Тревожное чувство поселилось внутри нее. Надо бы сесть, подумать, помедитировать, разложить карты, в конце концов. Она так давно не слушала себя, все только о других да о других. И ничего не сделала, спустилась на кухню и принесла оттуда конфеты, коньяк и две рюмки. Ее так завела эта чудовищная игра, и не терпелось посмотреть, что же будет дальше. Хотя все одно и то же: она делает ход, он проигрывает, делает второй, он проигрывает. Как предсказуемо! Этот слабак пойдет туда, куда она его поведет. По дорожке в ад, к этой глупой гадалке и ее дружку Антонио. Вот там и встретятся, жалкие убожества, перемоют тогда ей косточки. Но какое ей дело до того, что думают эти никчемные создания. Да… скоро определенно станет скучной и эта игра. Что тогда с ним делать? «Ладно, решу потом. А пока следующий ход».

– Просыпайся, дорогой. – Она легонько похлопала Диму, который сладко спал и видел сны, по щеке, и от этого жеста, и от Адиного лица, почти вплотную приблизившегося, его передернуло.

«Отпускает», – с грустью подумал он, и при мысли, что скоро снова начнется весь этот ужас в теле и мозгах, ему захотелось плакать. Просто выть от страха перед этой ужасной женщиной, с которой только пару часов назад, а может, даже и меньше, у него был фантастический секс. «Может быть, сразу попросить у нее еще, пока она добрая?» Ада немного отодвинулась, по крайней мере, ее волосы перестали противно щекотать его нос, и глаза, и губы, и игриво показала ему бутылку коньяка. Дима обрадовался – хоть так убиться. Он, казалось, смирился со своей судьбой и старался не думать о будущем. Короче, сдался. «Будь что будет, – решил он. – Слишком плохо. Вынести это сложно. Может быть, скоро я сделаю то, что сотворил с собой тот человек на снимках».