– Это Томка-то?! Старой девой?! Ну, блин, вы скажете!

– Я этого и не скажу, потому что объясняю тебе – у меня особенные способности, – прервала недоверчивое хихиканье Василиса. – Я говорю, что хочет она замуж за тебя. Ей вообще глубоко по фигу за кого, но ты больше всех ей подходишь.

Парень приосанился, горделиво выпятил вперед квадратную челюсть и рассудил:

– Не, ну если так, то, конечно, ей за меня надо. Ведь, мать вашу, чего получается: у нас же все, кроме меня, были в Вальку треснутые…

– Постой, – пошла медленнее Василиса. – В какую Вальку и что такое треснутые? И вообще, кто это все – поименно, пожалуйста. Да, и постарайся без блинов и матерей!

Парень тоже пошел медленнее. Он, правда, изрядно покрылся инеем, но торопиться не хотел, уж больно разговор был интересный – когда тебя ценят, оно всегда в жилу!

– Валька, блин… простите… у нас одна была, Михина жена. Ну, он еще когда с ней толкался, в смысле тусовался… да, блин, как это по-вашему – дружил, что ли? Короче, когда он еще с ней дружил, так приперся с ней к нам. Не, ну в натуре… на хрен…

Василиса морщилась, ежилась, но выслушала-таки путаную речь кавалера до конца. Из всего словесного мусора, а то и откровенно проскакивающего мата она с большим трудом поняла, как произошло знакомство Валентины с могучей кучкой.

День рождения Вадика решили отмечать в общаге. Вадик прибыл из маленького городка, проживал в студенческом общежитии, но сильно об этом не печалился. На торжество у него в комнате собралась вся компания – Толик, Борька, сам именинник и даже девчонки из соседней комнаты. Они уже изрядно закусили, благо на столе были и рыбка красная, и балычок, и нарезка мясная, и алкоголя солидный выбор, поэтому ребята вовсю отрывались, когда ввалился счастливый Мишка с огромным пакетом.

– А это подарок! – дурашливо крикнул он и вместо того, чтобы из этого пакета достать презент, распахнул дверь во всю ширину, и на пороге появилась хорошенькая девчонка с голливудской улыбкой. – Знакомьтесь – Ва! Лен! Тина!!

Валентина была хороша. Коротюсенькая кожаная юбочка заканчивалась, не успев начаться, обтягивающая полупрозрачная кофточка, не скрывающая молодых прелестей, и под набором дорогого белья идеальная кукольная фигурка. Валя миленько присела, сверкнула длинными ножками, обтянутыми дорогими колготочками, шутливо поклонилась и процокала каблучками прямиком к виновнику торжества. Ничуть не смущаясь присутствием местных очаровашек, она по-кошачьи изогнулась, позволяя лицезреть интимную часть одежды, чмокнула Вадика в шейку, мурлыкнула и весело рассмеялась. Парни оторопели. Общежитские девчонки немедленно принялись атаковать, отстаивая своих кавалеров.

– Девушка, – поднялась самая уверенная представительница общежития. – Скромнее надо быть. Чего это вы тут плавками светите?

– Ах, девочки! – томно заломила ручку Валенька. – Именно это мне всегда говорила моя бабушка. Так и померла в девках, несчастная. Такая дремучая была, ну из села отсталого, я ее где-то понимаю, а вы тоже из той деревни?

Мишка тогда расхохотался, рявкнул «брек» и принялся сам разливать водку.

За один только вечер Валентина покорила всех парней – Борьке она намекнула, что ей всегда нравились могучие мужчины, Вадьке весь вечер урчала, что в этот день рождаются только незаурядные личности и она даже где-то читала, что они способны на необузданную страсть, а с Мишкой просто ушла. Толику в тот день комплиментов не досталось по той простой причине, что парень до ужаса напугал красавицу. Сразу же, решив блеснуть перед куколкой всей мощью русского языка, он обложил несчастную таким отборным матом, что та даже смотреть на него опасалась. Это только спустя много времени Валентина сообразила, что матерится Толик ежесекундно. Короче, все парни, кроме обескураженного Анатоля, растаяли от мурлыканья обольстительницы и стали тайно мечтать о взаимности. Когда Мишка сообщил о предстоящей свадьбе, на парней словно опустилась черная туча. Но если Вадик выскочил из пут любви с достоинством – он скоренько влюбился в соседку Вали – Ирочку, потому что та ему просто проходу не давала, имела папашу-ректора, а Вадьке еще надо было год учиться, то Борька сдавал прямо на глазах. Он начал стремительно худеть, опадать щеками и однажды объявил шестичасовую голодовку. Кажется, его мамаша даже ходила устраивать родителям Валентины скандал. Борька успокоился только после Валиной гибели.

– А чего это он – любимая девушка погибла, а он, паразит, на́ тебе, успокоился? – удивилась Василиса.

– Ну чо тут такого-то? – вытаращился Толик. – Она ж теперь вроде как ничья! А раньше-то Михина была! Понятно, что сейчас Борька – раз! – и успокоился, чего, блин, метаться?

Василиса спорить не стала, и впрямь – зачем? Что мог знать этот необразованный мальчик, который столь самоотверженно поволокся провожать ее до подъезда в лютый холод. Возле дома она еще хотела побеседовать, однако Толик быстро втолкнул даму в подъезд и, сгорбившись, побежал к дороге.

– И все же неплохая молодежь растет, – блаженно улыбаясь, глядела ему вслед Василиса, высунувшись из подъезда. Она даже стянула с шеи шелковый шарф и приложила его к глазам. – Милый, непорочный юноша….

О том, каким отборным матом сыпал непорочный юноша, Василиса даже не вспомнила.

Дома, к своему удивлению, она уже застала подругу.

– Люся? – вздернула белые от мороза брови Василиса. – Ты что – сбежала с поста сразу, как я удалилась? Боже, какой стыд! Ты совсем разучилась работать!

– Какой еще стыд? – нахмурилась Люся. – И с кем там работать? Лере и Эмме вкатили успокоительное, с ними молодежь осталась, Генечка очухался и валялся на диване, орал, чтобы мы с Татьяной делали ему массаж спины, а я…

– Подожди-ка, – остановила ее Василиса. – Это что же – Генечка даже помереть по-человечески не смог? Жив, что ли, остался?

Люся устало опустилась в кресло.

– Да чего ему сделается? Кто-то подсунул ему в рюмке какую-то гадость, врачи сказали, похоже на трехпроцентную перекись водорода, ничего смертельного, только, правда, пронесло его. А в остальном… кажется, даже еще вреднее стал.

– А как же милиция? Неужели «Скорая» милицию не вызвала? – не поверила Василиса.

– Нет, а зачем? – пожала плечами Люся. – Они вообще из-за отравления никого не вызывают. Во-первых, надо было точно установить, чем он отравился. Вдруг это просто водка некачественная. Во-вторых, неизвестно, кто ему эту рюмку подсунул. А может, Генечка сам решил свести счеты с жизнью. А все это в обязанности «Скорой» не входит, у них и без того дел невпроворот.

– И чего – вот просто так подождали, когда Геннадий выскочит живьем из туалета, и удалились? С ум-ма сойти!

На столике задребезжал телефон.

– Аллёу, – подскочила к трубке Василиса и зачем-то томно закатила глаза. – Нет, тут нет никаких Орфеев… а я говорю – никаких Орфеев! Только две переспелые Эвридики!.. Нет, молодой че…