– З-зачем? – уточняю, а то мало ли. А вдруг он фетишист какой-то.

– Подрежу их сейчас и край обработаю заодно. Будут у тебя шорты. Так сейчас вроде тоже модно. Давай, Миленочка, попкой двигай. У меня тоже времени немного, – хлопает меня по мягкому месту, подгоняя к кровати. – И давай скорее. Я тебя за дверью подожду.

– Ага, – всё же соглашаюсь, хоть и выглядит это подозрительного. Да и вообще вся эта ситуация выглядит донельзя странно, неправдоподобно и подозрительно. Стал бы малознакомый мужчина, а тем более преподаватель, звать тебя в аудиторию, где никого нет. Приказать раздеться, а потом всё это шлифануть тем, что якобы зашьёт.

Сам? Мужчина? Будет шить? Или швейные машинки сами шьют?

Дожидаюсь, пока Егор Данилович закроет дверь, и, подойдя, запираю её ещё и на защёлку. Благо она здесь есть и открывается лишь с моей стороны.

Снимаю пиджак, оставаясь в белом топике. Стягиваю брюки, быстро прикрывшись тканью. К счастью, мне везёт, она непыльная и даже не воняет. Наоборот, пахнет каким-то вкусным ополаскивателем, словно только что стираная.

Вешаю брюки на руку и спешу на выход, помня слова мужчины о том, что у него тоже времени немного. И уже собираюсь выйти, когда понимаю, что там, за дверью, Громов теперь не один.

– Олух, – произносит какой-то мужчина в возрасте. – Мало того что голос сорвал, так ещё и рядом с братом сейчас на сцене не стоишь.

– У меня появились дела, – отвечает Громов в свободной манере. Такой, какой в общении со мной даже намёка не дал. – Потом присоединюсь. Да и что изменится от моего присутствия? Вадим что, публики боится? А я ему уверенности прибавляю? Бать, что такого? Дай хоть разок пофилонить.

– И что у тебя за дела? Здесь? – обращается Громов-старший к своему сыну. – В этом крыле? Это даже не аудитория твоего факультета.

– Кройкой и шитьём занимаюсь, – прыскает младший внук великого художника Громова, в честь которого и была создана эта академия.

– Смотри, не перекроись, – явно недовольно произносит мужчина и повисает недолгая пауза. – Серьёзно что или так, на одну ночь? – шокирует меня неожиданным вопросом.

– Всё серьёзно, бать, – отвечает Егор Данилович. – Блондинка, как маман. Голубые глаза, красивая. Фигурка – огонь. Таз хороший. Родит без проблем. Молодая, значит, не одного наследника тебе подарит. Всё продумано. Статная такая. Породистая.

– Р-родит? – шепчу, заикаясь, понимая, что он обо мне.

Он там что… меня своему отцу описывает? И описывает в качестве кого? Женщины, что будет для Громовых рожать наследников?

Да он там с ума сошёл?! У него совсем крыша поехала?!

– Сейчас ей помогу, и она в моих руках, – тем временем продолжает Громов-младший. – Ты же знаешь, что они принцев все ищут. Вот стану таким для неё и дело в шляпе.

– Смотри мне, Егор! Одна надежда на тебя, – заговаривает Данил Громов, отец семейства. – Твои братья… даже и не думают о наследниках! Всё на тебе! Одна в тебя вера, сынок!

– Помню, отец! Помню! – отвечаем ему сын серьёзным тоном, словно они мир спасать решили, и только Егор Данилович может это сделать. – А ключи от тачки-то вернёшь? И счета все разблокируешь?

– Как только получу справку о беременности – всё сделаю, – бросает он, а после раздаётся дверной хлопок, оповещающий о том, что Громов-старший покинул нас.

Делаю пару шагов назад и достаю телефон. Разблокирую его и пишу Саре короткое: SOS. Пусть спасает. Не хочу я быть той самой с хорошим тазом, которая ищет принца и ради своего станет инкубатором для будущих наследников Громовых.

Уж извольте!

– Милена, вы переоделись? – интересуется Егор Данилович, постучав в дверь.

– Да! Бегу! – кричу ему, получив от подруги сообщение, что она постарается быть как можно скорее, но препод у неё сейчас зверь и не отпустит так скоро после начала пары.

Пользуясь нашей дружбой, пишу ей, что ситуация с кодом «красный», означающая угрозу жизни. Пусть что хочет делает, но мне нужно выбираться. А из этой академии я сама не выберусь. Мы и так пока шли сюда с Егором Даниловичем, я думала, мы кругами вокруг одной и той же колонны ходим.

Мысленно чертыхаюсь и проклинаю себя за то, что вообще пошла с этим Громовым. Но одно хорошо – приставать он не будет открыто. Им же с отцом наследник нужен. А для этого мать, которая будет готова поделиться своим ребёнком. Значит, будет аккуратен со мной и попытается быть вежливым и терпеливым. А я ему дам понять, что между нами ничего быть не может.

Всё продумано. Главное, чтобы ситуация не вышла из-под контроля, прежде чем Сара придёт сюда и спасёт меня.

Цепляю на лицо улыбку и выхожу из комнатушки с кроватью.

– Вот, – протягиваю ему брюки.

– Отлично! – тянет и, забрав их из моих рук, проходит к ближайшему столу со швейной машинкой. Что-то там измеряет, сверяет с какими-то рисунками, прикидывает. Шаманит и повергает меня в шок.

Нет, ну я знала, что некоторые мужчины умеют шить, но я думала, это обычные мужчины, которым это нужно в жизни, а не такие, как Громов.

– А вы умеете шить? И машинкой пользоваться? – спрашиваю, чтобы заполнить тишину хоть чем-то.

– А ты нет?

– Не-а, – мотаю головой. – У нас если что-то рвётся, то мы выкидываем. А если пуговица отрывается, то её в ателье пришивают. Я даже иголки никогда не видела, – отчего-то делюсь подробностями.

– Расточительство, – бросает, не отвлекаясь от дела. – Нас мать всегда учила всему, что может пригодиться в жизни. А я ещё был тем, кто вечно всё рвёт. Поэтому шитьё было моим каждодневным занятием в качестве наказания. Особо этим не увлекаюсь сейчас, но по мелочи могу, – поднимает на меня улыбчивый взгляд. – Повезло тебе, Милена.

– Ага, – киваю.

Дважды повезло. И брюки спасём. И матерью его детей станем.

– Ну вот, – указывает длину. – По твоему росту будет в самый раз. Я бы на тебе наживил, но немного не подумал сразу это сделать. А бегать тебя туда-сюда не хочу заставлять. Тем более у меня дела. Надо на сцену идти.

– Режьте, – даю ему ножницы.

Чем быстрее он всё сделает, тем быстрее мы отсюда уйдём и присоединимся к людям. А уж там я сбегу.

– Режу, – бросает и ловко отрезает лишнюю ткань.

После чего минут десять, а то и больше, смётывает ткань, а потом обрабатывает срезы и строчит новые края брюк. Я же сижу рядом и пытаюсь понять, как это всё работает и почему получаются такие красивые и разные швы из одной и той же машинки. Она ведь