Галантность папы Вадима немного успокоила девушку, и она стала расстёгивать пальто. Николай Ефимович помог ей его снять, и Верочка предстала перед будущими родственниками в своём странном наряде. Особенно сильное впечатление на них произвёл огромный зелёный блестящий бант на её груди. По тому, как все изумлённо уставились на неё, Верочка решила, что выглядит она действительно потрясающе. Это её ещё больше приободрило. Со словам: «подождите, пока не смотрите!» она присела на корточки, развернула на полу газетный свёрток, достала оттуда розовые туфли и, надев их, радостно произнесла: «Вот теперь всё! Глядите!!!»

Губы Анны Брониславовны скривились в презрительной ухмылке, но она быстро взяла себя в руки и изобразила вежливую улыбку.

– Пойдёмте в зал. Стол уже накрыт, – произнесла она, развернулась и пошла в комнату.

– Да-да, пора садиться ужинать, – согласился Николай Ефимович и пошёл вслед за женой.

Верочка, схватив сумку, поспешила за ними.

– Зачем ты этот бант нацепила? – недовольно прошептал Вадим. – Сними сейчас же.

– Да ты что, Вадимчик, он же красивый! – удивилась недовольству жениха Верочка.

– Всё равно сними.

– Я не могу, – растерялась она, – он крепко пришит.

Все сели за стол. Только Верочке было немного неудобно, потому что она поставила на колени сумку и держалась за неё двумя руками.

– Давай я положу твою сумочку, – предложил Вадим.

– Ты что! Там же носовой платок! – вцепилась она в ручки сумки мёртвой хваткой.

Вадим, не желая ещё больше усугублять неловкость, оставил её в покое.

Анна Брониславовна еле сдерживала раздражение. Она много чего ожидала от своего избалованного сынули. Но то, что он решил жениться на этой неотёсанной девице, превзошло все её самые худшие опасения. Ведь у него всего лишь полгода назад была такая замечательная девушка! Катенька и красавица, и интеллигентная, и образованная, а самое главное – она дочь самого Виктора Сергеевича! Если бы они поженились, то будущее Вадюши было бы в надёжных руках. Но однажды Вадим приревновал Катеньку к какому-то парню, с которым увидел её в кино. Подумаешь! Чего по молодости не бывает? Но Вадим на Катю рассердился и перестал с ней встречаться. И вот назло ей нашёл себе это посмешище! А ведь Катенька до сих пор любит его, часто звонит, приглашает в гости. Да и Виктор Сергеевич не раз намекал на то, что неплохо было бы помирить молодых. Да где уж тут! Вадюша такой упрямый. Если вбил себе что-то в голову, то никто его не переубедит.

«Ох, сама я виновата. В детстве ни в чём ему не отказывала, вот он и привык, что всё всегда по его выходит. Правильно Николай Ефимович всегда говорил, что надо быть построже с сыном. Вот теперь и пожинаем плоды»

– Верочка, вы что будете? – пытался разрядить напряжённую атмосферу Николай Ефимович. – Хотите форшмак из селёдки или фрикасе из курицы? А может, вам оливье положить?

Верочка, испугавшись незнакомых названий, растерянно хлопала глазами.

– Вообще-то я неголодная. Я в обед так картошкой с луком объелась, что аж живот чуть не треснул!

– Папа, положи ей салат, – помог девушке Вадим. – А давайте выпьем за знакомство.

– Да-да, давайте выпьем! – обрадовалась Верочка, помня, как спиртное помогло ей расслабиться и избавиться от страха, и тут же протянула свою рюмку.

Родители удивлённо на неё посмотрели. Николай Ефимович разлил вино по бокалам, и Верочка тут же залпом выпила кисло-сладкую жидкость.

– За знакомство, – хмурясь, произнёс Николай Ефимович, после чего выпили остальные.

– Ты закусывай, не стесняйся, – сказал Вадим, стараясь подавить в себе раздражение. Ему было очень жалко несмышлёную в этикете Верочку, и в то же время росло чувство стыда перед родителями.

Верочка с восторгом ощущала, как вино теплом разливается по её телу. Щёки её покраснели, глаза заблестели, а на душе появилась такая лёгкость, что аж хотелось смеяться.

– А давайте ещё за что-нибудь выпьем! – осмелела она.

– Конечно, мы выпьем. Потом. А пока вы поешьте что-нибудь, – строгим голосом сказал Николай Ефимович и, чтобы завязать разговор, начал расспрашивать гостью: – Вера, расскажите о себе. Где вы живёте, где учитесь, кто ваши родители? А то мы из Вадима слово не можем вытянуть.

– Я живу в общаге на Крупской. Ну эта общага от нашего завода. Я там работаю. Вот. А учиться я давно уже закончила. Я ведь уже взрослая, – засмеялась Верочка.

– Да? И что же вы закончили? – поинтересовалась мать.

– Как что? Школу. В нашем 102-м интернате была школа. Я её и закончила.

– Школу в интернате?! – поразилась Анна Брониславовна.

– Ну да. А что вы удивляетесь? У нас была хорошая восьмилетка. Мы почти все её закончили. Ну кроме тех, конечно, кого признали олигофренами. Тех в спецшколу увозили.

У Анны Брониславовны раскрылся рот от удивления. А Верочка, вдохновлённая появившимся у неё вдруг красноречием, продолжала:

– А вы знаете, что наша школа считалась лучшей из всех интернатовских школ в Саратове? Нам даже вымпел дали и присвоили звание школы имени Луиса Корвалола.

– Корвалана, – поправил её Николай Ефимович.

– Ах да, Луиса Корвалана. Я всегда путаю. У нас просто в школе физик был. Его, правда, потом выгнали за извращёнку, – рассказывала Верочка, одновременно пережёвывая салат. – Так вот, у него было прозвище Корвалолик. Он когда в запои впадал, у него всегда плохо с сердцем было. Только корвалолом и спасался. От него постоянно спиртягой и этим лекарством так воняло! Вот ему такое прозвище и дали: корвалол и алкоголик получается Корвалолик.

Верочка засмеялась. Она была довольна собой. Как и учила её Инна, она была раскованна, много говорила, шутила, смеялась. Теперь родители Вадима не скажут, что она затюканная провинциалка.

– Простите, а из-за какой такой извращёнки выгнали вашего Корвалолика? – поинтересовался Николай Ефимович.

– Ой, представляете, этот Корвалолик с виду такой замухрышка был, к тому же старый, ну как вы, папа Николай, а таким извращенцем оказался! Он за нами, за девчонками, любил в туалете подглядывать. Он для этого даже в стене дырку просверлил. Его несколько раз за этим занятием ловили, а потом выгнали.

Родители сидели потрясённые. Они не знали, о чём ещё расспрашивать будущую невестку. Но обстановку разрядила Глаша, которая внесла в комнату на овальном серебряном подносе большого гуся с поджаристой золотистой кожицей.

– А вот и гусь с яблоками! – торжественно произнесла разрумянившаяся не меньше чем гусь женщина. – Ой, а что же вы ничего не съели?

– Да, действительно, давайте кушать, – сказал Николай Ефимович. – Верочка, подайте свою тарелку. Я вам положу кусочек побольше. Вы какой гарнир предпочитаете: картошку фри или макароны?