— Я и забыла, что дикари стреляли из лука задолго до того, как этим увлеклись в высшем свете, — отпустила очередную шпильку Порция.

Почему-то это замечание разозлило Макси больше, чем все предыдущие выпады кузины. Она так сверкнула на Порцию глазами, что та невольно попятилась. Тихим, но грозным голосом Макси сказала:

— Ты права, дикари прекрасно стреляют из лука. Ну-ка отойдите!

Кузины поспешно отошли, а Макси взяла несколько стрел и отступила назад. Расстояние между ней и мишенью стало, по крайней мере, в четыре раза больше, чем то, с которого стреляли кузины. Все стрелы, кроме одной, она воткнула острием в землю справа от себя, затем вставила стрелу в лук.

Натягивая лук, она не столько целилась, сколько представляла себя стрелой, ищущей мишень. Этому ее научили на первом же уроке стрельбы из лука. Затем она пустила стрелу, и та вонзилась точно в центр мишени.

Стрела еще дрожала после полета, а Макси уже выпустила следующую. Через минуту пять стрел так густо сидели в «яблочке», что некоторые даже касались друг друга.

Вставив в лук последнюю стрелу, Макси повернула лук в сторону кузин и натянула тетиву. Те замерли от ужаса. Стрела перерезала пополам ветку липы, под которой стояли сестры. Несколько маленьких веток упали на голову Порции, нарушив безукоризненность прически и заставив ее испуганно взвизгнуть Макси решительно подошла к кузинам и протянула лук Розалинде, а Порции сказала:

— Ты тычешь мне в глаза, что я дикарка. Не забывай, что дикарка в сердцах способна и покалечить.

С этими словами Макси ушла, высоко подняв голову и сурово поджав губы. Глупо было так разозлиться на Порцию, но в то же время послушать, как она пищит от страха, — немалое удовольствие.

Войдя в дом, Макси остановилась в конце коридора, который вел к кабинету ее дяди, размышляя, зайти ли к нему сейчас или сначала привести себя в порядок. Вопрос решился сам собой, когда показался лакей, который провел к дверям кабинета дюжего мужлана с приплюснутым носом. Поскольку ни лакей, ни посетитель ее не увидели, Макси быстро свернула к своей комнате.

То, что ей была предоставлена собственная и до неприличия комфортабельная комната, было единственным достоинством жизни в Ченли-корте. Когда Макси уедет, ей будет очень не хватать горячих ванн и библиотеки с тысячами книг, большинство из которых, к своему горькому сожалению, Макси не читала и уже не успеет прочесть.

Но больше она не пожалеет ни о чем. И меньше всего о своей кузине Порции.

Через час, почистив щеткой платье и уложив волосы в скромный пучок, Макси сидела на скамеечке у окна своей комнаты, подтянув к груди колени и обхватив их руками — совсем неподходящая поза для скромной девицы. Ее взор был устремлен в окно.

Вдруг она заметила, что из боковой двери вышел тот самый мужлан, которого час назад лакей провел в кабинет дяди Клетуса. Интересно, подумала Макси, какие у дяди могут быть дела с таким неподходящим типом?

Впрочем, неважно. Посмотрев на себя в зеркало, Макси решила, что выглядит гораздо приличнее, чем после прогулки, хотя по-прежнему совсем не похожа на благородную английскую девицу.

Во всяком случае, на ее лицо опять вернулось привычное выражение решимости. Хватит плыть по течению! Неужели дядя откажет ей в займе? Макси расправила плечи и направилась к его кабинету.

Однако, подойдя к двери, она услышала в кабинете голос своей тетки Алтеи. Помедлив секунду, она решила, что ей даже выгодно обратиться к дяде с просьбой в присутствии его жены. Хотя леди Коллингвуд была всегда вежлива с племянницей своего мужа, в ее отношении к Макси не было ни капли тепла. Наверняка она поддержит просьбу Макси, хотя бы для того, чтобы избавиться от нежелательной гостьи.

Макси подняла руку, чтобы постучать в дверь, когда до нее отчетливо донеслись слова, сказанные резким голосом леди Коллингвуд:

— Ну и стоил этот жуткий человек тех денег, что ты ему заплатил?

— Стоил. Может быть, Симмонс и грубый мужлан, но он отлично сумел замять неприятность с Максом.

Потом последовали несколько неразборчивых слов, но заключительную фразу Макси расслышала совершенно четко:

— Мы не можем допустить огласки обстоятельств его смерти.

Макси застыла на месте. Ее отец уже давно страдал от сердечных приступов, поэтому она не очень удивилась, узнав, что он внезапно умер в Лондоне. Его тело привезли в Дарем и со всеми почестями похоронили в фамильной усыпальнице Коллингвудов. До этой минуты Макси ни на минуту не могла усомниться в том, что он умер естественной смертью.

Кровь стучала в ее висках. Она оглянулась — не наблюдает ли за ней кто-нибудь? — и прижала ухо к дубовой двери.

— Братец твой как при жизни причинял одни неприятности, так и после смерти остался верен себе. Жаль, что он вздумал сюда приехать, — с неудовольствием сказала ее тетка. — С наследством тоже одни сложности. К тому же вдруг Максима узнает, как умер ее отец?

— Вопрос о наследстве уже почти решен, и я принял меры, чтобы она не узнала правды о смерти отца.

— Дай-то Бог. Если она ее узнает, добра не жди, — сварливо отозвалась его жена. — Эта дикарка совсем не глупа.

— Хотел бы я знать, почему ты так отвратительно отзываешься об этой девушке. Уж не потому ли, что она гораздо красивее наших дочерей?

Леди Коллингвуд на минуту потеряла дар речи, потом возмущенно воскликнула:

— Выдумал тоже! Вот уж не хотела бы, чтобы мои дочери были похожи на Максиму! Они у нас благовоспитанные молодые леди, а не темнокожие дикарки.

— Может, они и благовоспитанные, но, если в комнате находится Максима, их никто даже не замечает.

— Конечно, мужчины обращают на нее внимание — так же как жеребец обращает внимание на кобылу во время течки. Настоящей леди такое внимание ни к чему. Я никогда не пойму, как твой брат мог жениться на индианке. Кстати, еще неизвестно, действительно ли он совершил с ней брачную церемонию. Надо же иметь наглость. — привезти к нам полукровку!

— Хватит, Алтея! — оборвал ее муж. — Может быть. Макс и был шалопаем, но он Коллинс, и Максима — его дочь. У нее безупречные манеры, и она умна. Более того, это она вела себя, как леди, по отношению к тебе, а не вы с Порцией по отношению к ней.

— Час назад она пригрозила Порции, что подстрелит ее из лука! Я живу в вечном страхе, что она поубивает нас всех в наших постелях. Если ты от нее не избавишься, это сделаю я.

— Потерпи немного. Следующей весной, когда окончится траур по отцу, мы устроим ей выход в свет. К тому времени и Розалинда достигнет нужного возраста, и можно будет представить их вместе. С такой внешностью Максима без труда найдет себе мужа.

При упоминании о лондонском светском обществе Макси внутренне содрогнулась, но ее реакция не шла ни в какое сравнение с реакцией тетки. Леди Коллингвуд задохнулась от негодования: