«Налетчики», как их с легкой руки Сергевны стал называть весь город, пробыли на заводе всего неделю, но старожилы, с которыми был заключен «Договор об оказании консультативной помощи», позже рассказывали, что за эту неделю умотались так, как не уматывались даже во время ударных трудовых вахт навстречу очередному партсъезду. Возвращения аванса, как опасались некоторые (отработали-то всего неделю), никто не потребовал, но все сошлись на том, что за эти деньги они отгорбатились честно. Рабочий день начинался в шесть утра, а из цехов и конторских помещений уходили едва ли не за полночь. Да и после того как завод пустел, в ночи еще долго светились гостиничные окна. Как видно, «налетчики» ночами стучали там что-то на своих щегольских ноутбуках, но с утра все они снова появлялись на своих рабочих местах как с иголочки — чисто выбритыми, хорошо пахнущими, с острыми как бритва стрелками на брюках и в безукоризненной обуви. Когда стало ясно, что дело идет к отъезду, местные начали осторожненько выяснять, чего «налетчики» накопали и чем это грозит. «Налетчики» особо не откровенничали, но к исходу недели уже весь город знал, что у завода есть шанс возродиться. Правда, как считали практически все из «налетчиков», с кем удалось пообщаться местным, это будет последний шанс. Если тот заказ, который собираются разместить на заводе, по тем или иным причинам будет сорван, то на этом славном предприятии можно будет окончательно поставить крест. И город пусть выживает как сумеет. Вот почему, когда директор, вернувшийся в тот же день, как его «попросили», к своему привычному занятию — заливанию неприятностей водкой, — однажды утром, слегка протрезвев, вдруг вспомнил, как в первой половине девяностых выводил многотысячные толпы рабочих на улицы областного центра и перекрывал боевыми рабочими отрядами Транссибирскую магистраль, и попытался вновь обратиться с пламенным воззванием к своему славному пролетариату, ответом ему было глухое раздражение. Город замер в тревожном ожидании.

Следующий «налет» случился почти через два месяца, когда город уже почти потерял надежду. В полдень на дороге появилась длинная вереница, состоявшая из двух десятков легковых машин, трех автобусов и целой колонны груженых грузовиков. Один автобус и несколько легковушек притормозили у гостиницы, а остальные проследовали прямо к заводским воротам. Двухминутные препирательства со сторожем (директор сделал выводы из прошлого налета и изрядно перетряхнул команду сторожей, оставив только старых передовиков производства, ударников и активистов местной компартячейки) закончились смятой пятисоткой, перекочевавшей в руки ошалевшего от таких денег деда и клятвенным обещанием оставить того на столь почетной службе и при новом руководстве — после чего машины въехали на заводской двор и развернулись. Из первого автобуса выскочило два десятка крепких парней в строгой черно-синей униформе и с бляхами на груди, сообщавшими всем окружающим, что они представляют частное охранное агентство «Беркут», из второго посыпались работяги, которые тут же принялись разгружать грузовики.

Спустя двадцать минут к воротам подкатила старенькая директорская «волга», но по бокам и сзади ошарашенного дедка-сторожа грозно возвышалось трое охранников в униформе, поэтому из машины никто не вышел и «волга», постояв минут десять, развернулась и укатила обратно. А еще через час на улицах городка, уже гудевшего как растревоженный улей, появились объявления, которые гласили:

«ЗАО „Восточный машиностроительный завод“! требуются:

Сварщики.

Крановщики.

Станочники широкого профиля.

Слесари по ремонту металлорежущих станков.

Слесари-инструментальщики.

Слесари КИП.

Столяры.

Плотники…

(Всего было перечислено около двадцати рабочих и пятнадцать инженерных и конторских специальностей.)

Подробности желающие могут уточнить с 10 до 21 часа в здании заводоуправления, комнаты 11–39. Запись на собеседование и тестирование будет производиться там же. Все квалификационные разряды должны быть подтверждены документами и результатами специальных экзаменов, которые будут организованы.

Необязательных, недобросовестных, недостаточно подготовленных, пьющих и приворовывающих просим не беспокоиться.»

Последняя фраза привлекла наибольшее внимание. Народ, толпившийся у объявления, читал и перечитывал ее по десятку раз, то похохатывая, то негромко матерясь, но в общем и целом все пришли к выводу, что «пришлые» — народ серьезный и правильный и к их предупреждению стоит отнестись со всей ответственностью. Так что тем же вечером во многих семьях серьезно изменились жизненные планы. Мужики рылись в комодах и ящиках, извлекая из бумажных завалов, казалось, навечно погребенные там дипломы и квалификационные книжки, и усаживались за столы с потрепанными учебниками и пожелтевшими конспектами, оставшимися с тех далеких дней, когда они только-только осваивали свои рабочие специальности, а женщины торопливо извлекали из гардеробов старенький, но старательно вычищенный единственный мужнин парадный костюм и принимались гладить и отпаривать ветхую от времени материю. Мужчины всегда составляли на заводе большую часть работников, а их жены устраивались в детских садах, столовых, заводской поликлинике, профилактории и иных учреждениях, прилепившихся к гиганту индустрии, как щенята к матке, так что возрождение завода сулило шанс всем.

Назавтра, еще не было и восьми утра, а у проходной уже собралась огромная толпа, тысяч в пять-шесть. И люди все подходили и подходили. Без четверти девять, когда в заводские ворота въехали автобусы, доставившие из гостиницы новых хозяев завода, на площади перед входом колыхалось людское море.

Ровно в девять двери проходной распахнулись, и народ ломанулся по когда-то привычному, но к нынешнему дню уже изрядно подзабытому маршруту, мимо кабин, в которых вместо бабок-вохровок маячили мускулистые молодцы в униформе, по родимому двору и налево, к заводоуправлению. Запустив человек триста, молодцы в униформе сноровисто развернули кабины, перекрыв проход. Народ заволновался, но старший среди охранников поднес ко рту мегафон и прокричал:

— Господа, прошу не беспокоиться. Чтобы не было давки во дворе, запускать будем партиями. Следующая пойдет через полчаса.

Первые счастливчики вышли через пять минут. Их тут же плотно обступили:

— Ну как? Что? Приняли? Сколько зарплаты-то обещают? Что спрашивали? Какой разряд дали? Когда экзамены-то?

Вопросы сыпались градом, но те лишь смущались и озабоченно морщились.

— Да не знаю я… Там только спросили, кто где работал, имя-фамилию и телефон. А еще — с кем бы я хотел работать. Дескать, моя зарплата будет напрямую зависеть от того, как аккуратно будут делать свое дело те, кто будет работать рядом со мной. И еще сказали, сообщат, когда приходить на собеседование.

Народ заволновался. Это как же это: нас спрашивают, с кем мы хотим работать? Что творится-то? У многих было опасение, что понаехавшие богатеи, купившие завод на наворованные деньги, будут обращаться с народом как с быдлом. Не то чтобы этого так уж сильно боялись — народ у нас терпеливый, перетерпели бы, притерлись, лишь бы вырваться из этой беспросветной нищеты… но первая неожиданность оказалась приятной.