Тем временем художник и его новый «друг» покинули трактир.

– И все же нельзя тебя тут бросать, – пробормотал вор себе под нос. – До первой подворотни надо дотянуть хотя бы…

Он как раз разглядел подходящий переулок и собирался отправиться туда, когда за спиной послышался тактичный кашель.

– Видит только Зрячий, – сказал неизвестный густым басом.

Вор похолодел: это было дежурное приветствие Ордена.

Медленно, неохотно, он повернулся к говорившему.

Зрячих было двое – обычный вечерний патруль. Один – высокий, худой, но с огромным пивным брюхом, второй ростом под стать напарнику, но коренастый, крепко сбитый.

Судя по тому, что на них были надеты накидки, а не кирасы с проклятым магическим глазом, ребята вступили в Орден совсем недавно.

Однако не стоило расслабляться: в Зрячие абы кого не берут, только самых способных и умелых.

Вор постарался сделать лицо, соответствующее его образу пьяного ремесленника, возвращающегося домой из трактира.

– В чем дело, господа? – промямлил он. – Мы тут с другом домой идем…

– Да будет врать-то! – хмыкнул худой.

Вор внутренне похолодел.

Неужели служители Ордена научились читать мысли?!

– Что мы, слепые, по-твоему? – продолжал тем временем Зрячий. – Ты-то, может, и идешь, а вот друг улицы коленками подметает, на радость дворникам!

– Ну дык эта… – промямлил вор.

Ну, слава богу, все в порядке…

– Ну… перебрал чуток…

– Не, такие «чутки» нам на улицах не нужны, – покачал головой коренастый. – Поэтому сделаем так: ты дальше идешь, куда шел, а дружка мы твоего заберем, пусть у нас переночует. Протрезвеет к утру, вот тогда и отпустим.

Вор мысленно чертыхнулся. Отдавать свидетеля в руки Зрячих? А не лучше ли сразу повеситься на суку ближайшего дерева?

Он-то собирался кончить «собутыльника» в ближайшей подворотне и на этом забыть о нем…

Что же делать теперь?

И взятку не предложишь: молодые ведь, побоятся.

– Ты чего, оглох? – поинтересовался худой. – Давай дружка и вали! Или тоже в камеру захотел, а?

– Нет… не забирайте… – замотал головой вор. – Нельзя ему… его жена ждет…

– Ну вот пусть до утра ждет. – Коренастый был непреклонен. – Думаю, ей и самой неприятно лишний раз на пьяного мужа смотреть. Вот протрезвеет – тогда и придет. И нам спокойней, и ему. И жене его – радость.

Вор сдался.

– Забирайте. – Он передал художника тощему Зрячему. – Так я могу идти?

– Иди-иди. И больше не пей. Хотя бы сегодня. Хе-хе.

Вор кивнул и пошел к намеченной подворотне. Он даже споткнулся пару раз, чтобы у Зрячих не возникло сомнений по поводу уж слишком ровно шагающего пьянчуги.

Только нырнув в проулок, вор позволил себя оглянуться.

Служители Ордена уже скрылись, забрав с собой единственного свидетеля.

Вор грязно выругался.

Что за вечер такой? Откуда вообще взялся этот любопытный ублюдок?

Ладно, раз уж ничего поделать с ним нельзя, нужно хотя бы довести начатое до конца.

Сверток по-прежнему был у него.

Осталось доставить его по назначению.

* * *

Ларри выбрался из-под кровати только через полчаса. Он боялся, что негодяй вернется и обнаружит его.

Однако время шло, а дверные петли все не скрипели.

Похоже, странный гость не спешил возвращаться к ним в комнату.

Наконец гоблин покинул свое убежище. Отряхнул дорожный костюм – пыли под кроватью скопилось изрядно.

Потом Ларри пошарил рукой под соседней койкой и вытащил скомканный балахон незнакомца.

Он не знал, какая мода нынче в Сартоне, но предполагал, что подобную одежду носят только убийцы и воры, вне зависимости от города, в котором они жили и… гм… работали.

Гоблин, не выпуская находки из рук, присел на самый край кровати.

А ведь как хорошо все получалось сначала!.. Его вызволили из рабства, он приехал в столицу Камрии, думал о новой жизни…

И в единый миг все его надежды рассыпались. Хозяин черного балахона разбил их на тысячи осколков, так, что и не склеишь.

Или все же склеишь?

Гоблин серьезно задумался. Он жил на свете всего семь лет, вдобавок законы Камрии были ему не знакомы. Но должны же быть в городе стражники, которые следят за порядком?

Ларри надеялся, что негодяй не станет убивать Джейсона. Хотя, если подумать, зачем бы ему оставлять в живых единственного свидетеля своих черных дел?

Гоблин не знал, что такого натворил незнакомец, но догадывался, что ничего хорошего.

Может, стоит выглянуть в коридор? Узнать, что там происходит?

Риск встретиться с приятелями негодяя или даже с ним самим был, конечно, велик, но Ларри пересилил себя и все же отворил дверь.

В коридоре было тихо. Гоблин посмотрел налево, потом направо.

Возле одной из дверей, футах в пятнадцати от него, лежал человек.

– Вот те на, – пробормотал Ларри.

Человеку, судя по всему, требовалась помощь. Гоблин хотел было подойти к бедолаге, но вовремя остановил себя.

Что, если кто-то поднимется по лестнице и увидит, что он стоит рядом с этим несчастным? Всех собак в момент повесят на маленького гоблина, который решил сунуть нос не в свое дело.

Нет, надо убираться отсюда как можно скорее, пока никто не объявился.

Ларри несколько секунд мучительно размышлял, стоит ли вернуться в комнату за деньгами, потом махнул рукой и побежал вниз по лестнице.

Спустившись в зал, он перешел на шаг, но шаг быстрый, и через считаные секунды уже был снаружи.

Потом гоблин снова побежал – еще прытче, чем раньше.

Куда? Черт его знает. Главное – подальше от трактира.

Их с Джейсоном наверняка будут искать. Решат, что они грохнули того мужика, и станут искать убийц.

И ты никому ничего не докажешь, потому что ты – всего лишь маленький гоблин, только-только приехавший в Сартон.

Ларри свернул в первый попавшийся дворик и, приметив пустующую лавочку, пошел к ней. Сел. Вздохнул.

В трактир возвращаться нельзя. Денег на другое жилье нет.

Вывод? Ночевать придется на улице.

Бродить по ночному городу – весьма сомнительное удовольствие, поэтому гоблин решил остановиться прямо здесь, в этом самом дворике на этой самой лавочке.

Он сидел, вглядываясь в темные окна окружающих домов, покуда не стал клевать носом. Тогда Ларри растянулся на лавочке, сложил руки на груди и закрыл глаза.