– Не за что, леди Беннингс-Бошамп. – Он подмигнул ей и нахмурился. – Вы работаете? – Его брови еще глубже опустились на глаза. – У вас виза «Л1».

– Папа спустил мое наследство в игорном доме, – сказала Софи уголком рта, начиная получать удовольствие от происходящего.

– Ах вот как. – Он печально покачал головой. – Это плохо, Ваша Светлость.

– И я не могла продать фамильные реликвии. Так что пришлось найти работу.

– Ну, как-то это неправильно. – Он осекся, все его лицо сморщилось в сочувственном отвращении, а потом он с почтительным кивком добавил: – Но очень хорошо с вашей стороны, Ваша Светлость, – последовала короткая пауза, прежде чем, словно встряхнувшись, он вспомнил, что ему положено говорить: – Итак, где намереваетесь остановиться на время вашего путешествия?

Она оттарабанила заранее заученный адрес.

– В Бруклине?

– Да, – сказала Софи, улыбаясь его явному разочарованию. – Разве это не прекрасно?

Пограничник расправил плечи и вздернул подбородок.

– Конечно, мэм, то есть Ваша Светлость. Бруклин… – он поморщился, – сильно изменился за эти годы. Сейчас он очень модный. Не то что в мое время. Надеюсь, вам понравится.

– Не сомневаюсь.

– Можно задать вам один вопрос?

– Конечно.

– Вы знаете королеву? – В его взгляде сквозило предвкушение.

Софи стала прямее, осторожно оглянулась через плечо, прежде чем снова повернуться к нему, широко раскрыв глаза, словно предупреждала, что собирается выдать страшную тайну:

– Да, семья каждый год бывает на Пасху в Букингемском дворце. Принц Филипп просто душка, а дети Уильяма и Кейт милашки. Но никому не говорите. О таком рассказывать не полагается.

Быстро отсалютовав, он кивнул.

– Никомушеньки на свете. Но передайте ей от меня привет. Меня зовут Дон. Дон Маккриди. – Он просиял. – Вот погодите, расскажу своей жене Бетти-Энн, что с вами познакомился. Она просто обожает королевскую семью и будет на седьмом небе.

Огни неоновых вывесок расплывались и сливались в единое пятно, пока такси мчалось вперед, нью-йоркская магистраль была оживленной даже в это время суток. Софи сморщила нос от неприятного запаха, витавшего в обшарпанном такси, при виде уродливой металлической решетки, отделявшей пассажирское сиденье от переднего, и угрюмого безразличия к ней самого водителя. Из мобильного телефона в подставке на приборной доске лился поток испанских слов, время от времени прерываемых односложными ответами водителя. Она откинулась на потрепанное сиденье, наблюдая за уличными сценами через покрытое царапинами стекло, пока машина виляла с полосы на полосу. Виды за окном походили на Америку, которую она видела по телевизору в детстве в старых сериях «Полиции Нью-Йорка». По улицам спешили люди всех цветов кожи. Маникюрные салоны бок о бок с шиномонтажными мастерскими, диковинное правописание и незнакомые сети фастфуда: «Годлен краст», «Уэндиз», «Техас Чикенбургеры» наряду с вездесущими «Макдоналдсом», «Данкин-Донатсом» и «Севен-Элевен», которые смотрелись знакомо, но все равно чуточку иначе, чем дома.

Софи испытала искушение тронуть таксиста за плечо и попросить его развернуться в сторону аэропорта. Но она сделала глубокий судорожный вдох. «Мужайся, Софи, ты сама так решила. Это твой выбор».

Достав телефон, она перечитала мейл с инструкциями о приезде. Редакция сняла для нее квартиру. Так, ее ждет однокомнатная квартира в Бруклине, в пешей доступности от метро и в нескольких остановках от места работы. На мгновение она позволила себе вспомнить обмякший воздушный шарик Мэл. В понедельник, ровно через тридцать один час, ее будет ждать стол Брэнди Баумгартен. Прокрутив экран, она вывела карту метро, которую загрузила заранее. И в который раз напомнила себе, что здесь оно называется «подземка». А еще она выглядела ужасно запутанной по сравнению с картой метро, к которой она так привыкла. Глубоко вздохнув, Софи закрыла приложение. Завтра у нее будет достаточно времени, чтобы сориентироваться и решить, как добраться до работы.

Таксист сбросил скорость, сворачивая с главной магистрали, и улицы внезапно стали интересными: множество баров, оживленные толпы, все столики уличных кафе были заняты, бары и рестораны всех возможных кухонь мира. Водитель резко обернулся к Софи, еще до того как взвизгнули тормоза машины.

– Сорок долларов! – рявкнул он.

– Это здесь? – спросила она, вглядываясь через окно в витрины нескольких магазинов.

– Номер четыреста двадцать пять прямо тут, дамочка. – Таксист презрительно ткнул большим пальцем. – Как и заказывали.

– О… да, – сказала Софи, не понимая, как он мог разглядеть какие-то цифры. Может, тут какой-то местный обычай, может, она не там ищет.

Пока Софи размышляла, таксист уже вышел из машины и выгружал ее чемоданы на тротуар.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Софи, перебирая в сумочке незнакомые купюры. Нашлась достоинством в пятьдесят. Она знала, что в Америке принято давать большие чаевые, и на мгновение ее охватила паника.

– Сдачу оставьте себе. – Она понятия не имела, много это или мало, но, учитывая, что было почти три часа утра, ей хотелось только найти обещанный мини-сейф с ключами, попасть в квартиру и рухнуть в постель.

Схватив деньги, водитель запрыгнул обратно в кабину прежде, чем она успела сказать еще хоть слово, и красные задние фары машины исчезли в конце улицы, мигнув напоследок, как глаза исчезающего демона.

Софи очутилась посреди тротуара с двумя чемоданами и дорожной сумкой, и внезапный страх сжал ее сердце, когда она оглядела витрины магазинов. Ни в одной нет таблички или вывески с номером телефона. Нигде не было номеров домов. Она посмотрела на уходящую вдаль улицу. Это была очень длинная улица. Кое-какие люди кругом все-таки были, и с перекрестка доносились громкие голоса.

Она обернулась и вздрогнула, когда из ниоткуда появился мужчина. Таких высоких людей она вообще никогда не видела, ростом он, наверное, более шести футов пяти дюймов, с длинными, худыми, слегка кривыми ногами, которые, казалось, подергивались с каждым шагом. Мимолетный страх, что ее застигнут врасплох посреди ночи в чужом городе, отступил, когда на черном лице блеснули белые зубы.

– Эй, леди, вы в порядке? Видок у вас малость потерянный.

– Я… э-э… ищу номер четыреста двадцать пять.

Верзила навис над ней, и на нее пахнуло, как это ни абсурдно, розмарином.

Украдкой принюхавшись, она различила еще и базилик.

– Так это прямо тут, над заведением Беллы. – Он указал на кондитерскую, и только тут Софи заметила узкий дверной проем, зажатый между двумя витринами.

– Ты, наверное, та самая англичанка.

– Наверное, та. В смысле англичанка.

Теперь запах базилика стал сильнее, и поскольку она не пришла в себя после смены часовых поясов, то бездумно выпалила: