большей степени известно от спортсменов и от тех людей, кто его испытывал на личном опыте.

Научно эффект второго дыхания нигде не описывается, никак не объясняется и ничем не аргументируется. То есть нет на планете человека, который бы уже внес знания в то, чем является эффект второго дыхания.

В восточных практиках упоминаются все признаки второго дыхания, которого достигают практикующие. Однако сам термин «второе дыхание» не упоминается. Из-за этого образуется разрыв в понимании, где посторонний человек пытается понять эффект второго дыхания с чисто субъективного чужого опыта по описаниям второго дыхания. И человек не понимает того, как это выглядит в организме или иным объективным образом, поскольку такой опыт чисто субъективен.

В психиатрии второе дыхание нигде и никак не фигурирует за исключением упоминания того, что в период маниакального синдрома у пациентов есть признаки отсутствия усталости, бодрости, возбуждения, где при этом эти же пациенты не спали несколько дней.

Я отграничиваю второе дыхание в процессе выполнения випассаны именно как признак утомления и переутомления. Само второе дыхание я также никак не разъясняю за исключением того, что оно наступает от чанканы (медитации на ходу). То есть именно утомление и переутомление от долгого хождения, а также все возрастающее возбуждение (которое латентно и незаметно) в организме плюс эмоциональное переживание, выдает эффект второго дыхания. Я акцентирую внимание на втором дыхании как на том элементе, что путь к истине включает в себя этот эффект.

Само понимание второго дыхания является пониманием мертвой точки. По сути, это типа преодоления закона Кулона. Что именно преодолевает силу тяготения, я пока не готов сказать, но одно точно — это происходит в уме (в шаровой молнии).

Применительно к ступеням йоги, второе дыхание является границей между дхараной и дхьяной. Наступает второе дыхание примерно на третьи сутки медитации при ходьбе (в психиатрии — на третьи сутки психомоторного возбуждения).

Нельзя рассматривать полное отсутствие потребности в сне как обычную бессонницу, а также нельзя рассматривать второе дыхание как аналог спортивных достижений. Я описываю эти моменты как детали некоего механизма, где сам механизм является путем к истине и проникновением в Царство Божье или в Шамбалу.

Сам механизм, состоящий из деталей, я описываю в той последовательности, в которой я лично столкнулся с этим без чьего-либо учения или влияния со стороны.

Психиатрия в некоторых деталях имеет четкий и несомненной больший опыт, чем где бы то ни было. Поэтому психомоторное возбуждение и результат — шизофрению — я несомненно беру для более удобного понимания того, что же за этим стоит.

Я не расцениваю шизофрению как болезнь, а расцениваю именно расщепление ума как достижение Отца Небесного отщепленной от сферы ума душой.

Минусом психиатрии и психологии, несомненно, является отсутствие личного опыта, то есть отсутствие субъективной стороны медали. Отсутствие субъективного опыта у самих врачей не позволяет им принимать информацию, полученную «больными» «иными путями». Как правило, такая информация считается бредом. Однако ситуация эта не столь однозначная, поскольку в моем личном опыте с моей точки зрения бред несли врачи, а не я.

Сейчас я приведу краткую выписку из статьи из Википедии ввиду необходимости сохранения понимания термина «шизофрения» в будущем, а также ввиду необходимости правильного понимания того, что шизофрения не является болезнью.

«Диагностические проблемы и споры.

Критика диагноза "шизофрения" связана с его недостаточной научной валидностью и надежностью и является частью более широкой критики, направленной на диагностические критерии психиатрии в целом. Альтернативой произвольно устанавливаемой границе между болезнью и нормой может стать рассмотрение индивидуальных показателей в различных диагностических измерениях, предполагающие наличие спектра или континуума состояний в противовес однозначному диагнозу. Такой подход хорошо ложится в канву исследований шизотипии и согласуется с данными о высокой частоте в общей популяции психотических переживаний и бредовых убеждений, зачастую не вызывающих негативных эмоций.

Специалистами все чаще высказывается мнение, что шизофрения представляет собой не болезнь, а синдром, консенсусную нозологическую единицу, сумму слагаемых, обеспечивающую коммуникацию между врачами общей практики, психиатрами и научными исследователями, пациентами и их родственниками. В 2002 году в профессиональном журнале "MGv" (статья "Разоблачение шизофрении") Питер де Вальмник (нидерл.) высказался о вредных последствиях понимания шизофрении как болезни. В 2003 году Джим Ван Ос (англ.) в ходе лекции в Нидерландском институте психического здоровья и зависимостей привел доводы против существующей концепции шизофрении, во многих случаях, по его утверждению, приносящей вред. По словам Ван Оса, существующие методы диагностики излишне грубы: "Нет ни одного биологического критерия, который бы обладал диагностической ценностью, и средние различия между группами пока еще диагностически нерелеватны", и до сих пор еще невозможно четко разграничить пациентов с шизофренией и пациентов с депрессией. Ван Ос отметил, что состояние пациентов, которым выставлен диагноз "шизофрения", по сути, являющийся стигматизирующим психиатрическим языком, можно охарактеризовать кластерами симптомов, уникальных для каждого отдельного человека. Он предложил отказаться от диагноза "шизофрения" и заменить его в DSM-5 новым диагнозом "синдром абберантного выделения важности". Однако диагноз «шизофрения» не был заменен в DSM-5. Выступавший последним В. Карпентер из Центра психиатрических исследований Мэриленда (Балтимор) предложил заняться проблемой гетерогенности, присущей шизофрении, и разделить данный синдром на несколько значимых субсиндромов, что позволит более точно определить их явно множественные этиологические корни. Прозвучало несколько предложений об альтернативах сегодняшнему названию, в частности "синдром Крепелина-Блейзера", "синдром гиполатеризации", "преднамеренно неспецифируемый психоз", высказывались предположения о том, уменьшит ли замена имени стигматизацию и заблуждения широкой публики касательно шизофрении.

Критики диагноза указывают на неустойчивость критериев, особенно ярко проявляющуюся при оценке бредовых убеждений и расстройств мышления. Высказываются мнения о том, что психотические симптомы являются недостаточным основанием для диагноза, ведь "психоз" в психиатрии подобен лихорадке в остальной медицине — это серьезный, но неспецифический показатель. В 1968 году британский психолог Дон Баннистер отметил, что шизофрения диагностируется у человека, когда "он проявляет А и Б, и диагностируем то же заболевание у другого человека на основании проявляемых им признаков В, Г и Д. Теперь эти два человека объединены в одну категорию, несмотря на то, что не имеют общего признака… Взаимоисключающие (дизъюнктивные) категории имеют слишком примитивную логику для научного применения"».

В этом моменте я от себя добавлю, что признаки А, Б, В, Г, Д, упоминаемые в этом тексте, являются взаимодополняющими моментами разгона возбуждения, где это же можно сравнить с тем, как разгоняется автомобиль, начиная с первой передачи, затес вторая, третья и так далее до максимума разгона.

Далее к тексту: «Как показывают исследования, диагностика шизофрении является относительно ненадежной и непоследовательной, вероятно, по вине вышеперечисленных факторов. Знаменитое исследование, осуществленное в 1972 году Дэвидом