Среди деревенских полегло немало достойных людей, и войско Гвен тоже понесло потери. Но, по крайней мере, Гвен с облегчением увидела, что Дариус жив и с чужой помощью медленно встаёт на ноги.

Гвен знала, что у Империи остались ещё миллионы слуг. Она знала, что придёт день расплаты.

Но этот день был ещё не скоро. Сегодня же она приняла не самое мудрое решение, зато самое храброе. Единственно верное. Чутьё подсказывало ей, что её отец поступил бы именно так. Она выбрала самый трудный путь. Праведный путь. Путь справедливости и отваги. И не смотря на всё, что ждало её впереди, в этот день она жила.

Она жила по-настоящему.

Волусия стояла на каменном балконе над королевским двором Мальтолиса и смотрела на бездвижное, с причудливо вывернутыми руками и ногами, тело принца, распластанное внизу на мощёной булыжником мостовой. Он казался таким далёким, таким ничтожным и бессильным, что Волусия не могла взять в толк, как всего несколько минут назад он мог считаться одним из самых могущественных правителей в Империи. К ней вдруг пришло осознание хрупкости жизни и иллюзорности власти, и при этом она ощутила, что её сила бесконечна, и что она – теперь уже настоящая богиня – может распоряжаться жизнью и смертью кого угодно. Никто, даже прославленный принц, не мог её остановить.

Пока она стояла и размышляла, город огласили крики тысяч людей – помешанные подданные Мальтолиса горестно стонали и звук нарастал и распространялся стремительно, будто нашествие саранчи. Они завывали и вопили, бились головой о каменные стены, катались по полу, как истеричные дети, и рвали волосы у себя на головах. По этому зрелищу Волусия поняла, что Мальтолис был поистине народным лидером.

"НАШ ПРИНЦ!" – вскричал кто-то, и его выкрик эхом разнёсся по городу, а все, кто был рядом, бросились к телу принца, прижимались к нему, тормошили и рыдали.

"НАШ ЛЮБИМЫЙ ОТЕЦ!"

Вдруг по всему городу зазвонили колокола – долгий перезвон, где один подхватывал другого. Волусия услышала какое-то движение, и её взгляду предстали многочисленные войска Мальтолиса, которые, выстроившись в шеренги по два, быстро маршировали через городские ворота, и решётка поднялась, чтобы их впустить. Все они направлялись к замку Мальтолиса.

Волусия знала, что запустила цепь событий, которые раз и навсегда изменят этот город.

Внезапно в толстую дубовую дверь опочивальни стали настойчиво колотить, и Волусия подпрыгнула на месте. Дюжины солдат гремя доспехами намерились выбить дверь тараном. Волусия, конечно, заперлась на засов, и дверь в фут толщиной была рассчитана на то, чтобы защитить своего владельца от нападения, но петли начали поддаваться, и в комнате уже стали слышны крики солдат снаружи. С каждым ударом дверь выгибалась всё сильнее.

Бум – бум – бум.

Каменные стены опочивальни заходили ходуном, а люстра, свисавшая с деревянной балки, бешено закачалась и вскоре рухнула на пол.

Волусия стояла и спокойно наблюдала за всем этим. Она была готова к тому. Естественно, она не могла не знать, что за ней придут. Им захочется отомстить, и они ни за что не дадут ей уйти.

"Открой дверь!" – крикнул один из генералов.

Волусия узнала его – это был главнокомандующий армии Мальтолиса, с которым она встречалась однажды, угрюмый и с низким скрипучим голосом – глупый человек, но знающий своё дело военный с двумястами тысячами солдат в подчинении.

Но Волусия осталась хладнокровно стоять лицом к двери, терпеливо ожидая, когда та падёт под натиском. Она, конечно, могла им открыть, но не собиралась доставлять им такое удовольствие.

Наконец, с оглушительным треском дверь сорвалась с петель и в комнату гремя доспехами ворвались дюжины солдат под предводительством главнокомандующего в богато украшенных доспехах и с золотым скипетром – символом власти над армией Мальтолиса – в руках.

Они перешли с бега на быстрый шаг, когда увидели, что Волусия в комнате одна и не пытается убежать. Главнокомандующий сурово нахмурился и подошёл к ней, резко остановившись на расстоянии нескольких футов.

Он сверлил её ненавидящим взглядом, а позади него солдаты замерли в ожидании приказа.

Волусия смотрела на него в ответ с лёгкой улыбкой, видя, что её самообладание сбило его столку и заставило нервничать.

"Что ты наделала, женщина?" – спросил он, сжимая в руке меч. "Ты прибыла в наш город в качестве гостьи и убила нашего правителя. Избранного. Того, кого нельзя убить".

"Вы ошибаетесь, генерал", – возразила она. "Я – та, кого нельзя убить. И сегодня здесь я это доказала".

Генерал яростно покачал головой.

"Как ты можешь быть такой глупой?" – спросил он. "Ты ведь должна понимать, что мы убьём тебя и твоих спутников, и что бежать вам некуда и спастись не удастся. Что может сделать твоя немногочисленная свита против моих сотен тысяч людей? Ты должна была предвидеть, что твой сегодняшний поступок станет твоим смертным приговором. Даже хуже – приговором к заточению и пыткам. Мы не проявляем снисхождения к врагам, как ты могла заметить".

"Да, я это заметила, генерал, и меня это восхищает", – ответила она. "И всё же вы меня не тронете. Равно как и никто из ваших людей".

Тот раздражённо помотал головой.

"Ты ещё глупее, чем я думал", – сказал он. "У меня золотой скипетр. Все наши войска будут действовать так, как я скажу. В точности."

"Неужели?" – протянула она с улыбкой.

Волусия медленно отвернулась от него и посмотрела в открытое окно на тело принца, которое сумасшедшие успели взвалить себе на плечи и носили по городу, как мученика.

По-прежнему стоя спиной к своему собеседнику, она откашлялась и продолжила.

"Не сомневаюсь, генерал, что ваши войска отлично подготовлены. Не сомневаюсь и в том, что они последуют за тем, в чьих руках будет скипетр. Слава о них вышла далеко за пределы вашего города. Я также знаю, что они гораздо многочисленнее моих. И что мне сбежать отсюда. Но, видите ли, я не хочу бежать. В этом нет необходимости".

Он смотрел на неё в недоумении, а Волусия взглядом прочёсывала королевский двор в проёме окна. В отдалении она заметила Кулиана, своего колдуна, который стоял в толпе, не обращая внимания ни на кого, обратив своё бородавчатое лицо с сияющими зелёными глазами прямо к ней. Он был одет в чёрную мантию, которую ни с чем нельзя было спутать, его руки были спокойно сложены на груди, а бледное лицо наполовину скрывал капюшон. Он смотрел на неё и ждал знак. Во всём охваченном хаосом городе он был единственным спокойным и невозмутимым существом.

Волусия едва различимо кивнула ему, и он тут же кивнул ей в ответ.

Волусия неспешно, с улыбкой на лице, обернулась к генералу.

"Сейчас вы отдадите мне скипетр", – сказала она, – "или я убью всех вас и заберу его сама".