Курт поднял взгляд.

В центре двора, возвышаясь над частоколом голов, стоял купол Ямы. Сейчас, отблескивая на солнце, он был похож на скелетообразную раковину гигантского моллюска… Или на решетчатый остов потерпевшей крушение летающей тарелки.

На самой вершине стояла, уперев толстые руки в бока, кряжистая фигура. Солнце повисло у нее за спиной раскаленным огненным шаром; контуры силуэта обрисовались с точностью до волосяной поросли на руках. Хэнк Таран умел произвести впечатление. Сложением он походил на бочонок, к которому кто-то прикрутил руки и ноги.

А еще Хэнк умел правильно выбрать момент.

Когда Волку уже начало казаться, что немая сцена слишком затянулась, безволосый величественно простер руку в его направлении – так, вероятно, правители древности указывали толпе своих грядущих преемников… Волк усилием воли подавил желание оглянуться.

– Вот тот, о ком я вам говорил, – прогремел Таран. – Темная лошадка, о которой многие из присутствующих сплетничают уже очень давно… Гладиатор, истинные возможности которого известны только мне. – Таран опустил руку и обвел толпу многозначительным взглядом. – Я, Хэнк Таран, заявляю: этот боец может уложить на пол Ямы любого из вас… А в особенности, – рука Тарана вновь поднялась, но на сей раз обратилась в сторону группки вооруженных людей, среди которых Курт не узнал ни одной физиономии, – в особенности любого гладиатора из школы Джона Стивенсона по прозвищу Клинок. Я, Хэнк Таран, делаю ставку – один против четырех. Мой парень – против четырех бойцов Джона Стивенсона. Идет?

Повисло молчание. Многие повернули головы в ту сторону, куда указывал палец Тарана, как раз в тот момент, когда там грянул взрыв хохота. Парни, вооруженные разномастным холодным оружием, смеялись над тем, что сказал Хэнк Таран. Но смех этот был очень уж натянутым и напряженным. Так люди смеются не потому, что им весело, а скорее желая продемонстрировать свое отношение к говорящему.

Поэтому Таран ничего не сказал на это. Он знал цену собственным словам. И это поняли все остальные – раздавшиеся в толпе редкие смешки тут же потонули в наступившем молчании.

Курт вновь поглядел на незнакомцев.

Только сейчас он заметил несколько немаловажных деталей. У серой стены здания лежали двое, которым сейчас было явно не до веселья. Один баюкал правую руку, вывернутую в плече под неестественным углом. Другой лежал без движения – бок его был перевязан.

Как можно было предположить, предыдущие “пари” прошли для школы Клинка отнюдь не безболезненно.

И, во-вторых, этих гладиаторов никто НЕ ОХРАНЯЛ. У них было оружие, но в то же время не было оков или электрошоковых ошейников. Более того, эти парни вовсе не походили на людей, недовольных своим положением, в отличие от гладиаторов Хэнка Тарана, глаза которых так и бегали в поисках выхода.

Курт Страйкер с удивлением понял, что эти люди сознательно выбрали такую жизнь. Но это было настолько невероятно, кощунственно и дико, что Волку стоило усилий переварить эту мысль. Убийство себе подобных на потеху толпе было для них просто РАБОТОЙ… А после Ямы они шли домой, где их ждали ужин, жены и дети… Только вот до вечера суждено было дожить не всем. Да уж, Таран чудовище, но есть и другие такие же.

От группы мужчин отделилась статная фигура. Ее обладатель был не намного старше остальных; сложением он отличался от Тарана так же, как стройный тополь от кряжистого дуба – широкоплечий, с длинными, подвижными руками, мощной грудью и мускулистыми ногами. На поясе у него висели два коротких меча – “гладиусы”. Лицо его, суровое и мрачное, не лишено было некоторой привлекательности. С такого расстояния Волк с трудом мог разглядеть детали, в частности, длинные усы и косой шрам на щеке. Глаза смотрели в точности как рентген-аппарат. Вне сомнения, их обладатель многое повидал на своем веку.

Разумеется, это был Джо Стивенсон по прозвищу Клинок.

– Я выслушал тебя, Таран, – сказал он глубоким сильным басом. – Но только, сдается мне, ты решил не очень удачно пошутить. Ты знаешь моих бойцов и видел их в деле. Кто бы ни был твой боец, ему не совладать и с двумя, не говоря уже о четверых…

В толпе раздались одобрительные выкрики.

– Я не шучу, – ответил Таран с вершины Ямы. – И готов делом подкрепить свои слова. Я видел твоих бойцов, а потому повторяю – четверо против одного. Двое – это неинтересно. У меня не так много речного песка, чтобы засыпать им всю Яму, потому как крови там будет достаточно. – Хэнк ухмыльнулся, явно довольный своим ответом.

Стивенсон на глазах менялся в лице – позеленел, а шрам на щеке задергался, точно поплавок.

“Клюет”, – подумал Курт.

– Ты оскорбил честь моей школы, – сказал Клинок. – Если все это просто шугка, тебе придется за нее ответить. Я требую сатисфакции. Здесь и сейчас, на твоих условиях.

Таран расплылся в улыбке, то еще зрелище.

– К этому, собственно, я и веду. Мои условия – четверо твоих против одного моего. В Яме, обычным оружием. Никаких задержек, полный контакт. Только насмерть, никакой первой крови… – Хэнк пренебрежительно кивнул в сторону двоих раненых в стане противника. – Тот, кто сможет покинуть Яму, выиграет бой. Это будет мой боец. Сколько еще мне нужно оскорблять твою школу, чтобы ты перестал зря молоть языком?

Было видно – Клинок в бешенстве и еле сдерживается.

– Что ж, будь по-твоему, – прохрипел он. – Мои парни изрубят это чучело в капусту на твоей же арене… Тебе и впрямь понадобится немало песка. Я принимаю вызов – ты ответишь за оскорбление. Силы явно неравны, однако я сделал все, что мог. Сегодня ты просто-напросто убил этого парня. – Клинок сжал тонкие губы.

Таран удовлетворенно кивнул. У него, несомненно, имелось собственное мнение касательно расстановки сил.

Остальные же пребывали в смятении.

– Эй, как нам делать ставки? – выкрикнул кто-то. Клинок презрительно отвернулся. Хэнк довольно ухмылялся.

– Как заблагорассудится. Дело ваше.

– Так нечестно! – крикнул кто-то еще. – Мы должны хотя бы взглянуть на твоего бойца!

– Вот как? – Лицо Тарана, покрытое множеством шрамов, перекосилось в яростной гримасе. – Мне плевать, честно это или нет. Вы сможете увидеть этого парня лишь тогда, когда ставки будут сделаны, а дверь Ямы – надежно заперта. В противном же случае мальчики Клинка могут просто разбежаться. Делайте ставки на свое усмотрение или проваливайте. Мне все равно – у нас с Клинком давние счеты…

Толпа еще немного поволновалась, но никто не ушел.

Кто-то принялся выкрикивать условия пари – “один к трем на нового…”, “пять к одному на четверку Клинка”, и так далее. Курт понял, что его тут не очень-то ценят. С одной стороны, ему было наплевать, с другой же – крайне не понравились слова про “чучело”, “капусту” и все прочее. О нем говорили так, будто его собственное мнение ничего не значило (вообще-то, так оно и было, но приятнее от этого не становилось). Единственное, что Курт мог сделать в данной ситуации, это доказать Клинку, насколько он ошибся… Ну и, конечно, остаться в живых.