Стоило Ване появиться, как она устремилась к нему, расцветая улыбкой, приобняла одной рукой, чмокнула в щёку, прильнув на мгновенье всем телом. Якобы случайно.

Ага, мотнуло её от переизбытка эмоций.

А Таня говорила «Слишком разборчивый». Что-то не очень похоже. Или у него какая-то особая разборчивость.

Конечно, Аглая и уселась рядом с Ваней, постоянно обращалась к нему, наклонялась, переходила на интимный полушёпот, слышный только двоим, и частенько клала руку ему на бедро, тщательно создавая вид, что не осознаёт собственного жеста.

Смотреть на подобное было не противно, а, скорее, смешно. Ещё возникали лёгкое презрение и брезгливость, а Аглая по-прежнему напоминала кошку, которая трётся о хозяйские ноги, сладко сощурившись, намекающе-требовательно заглядывает в глаза: «Смотри, какая я милая и ласковая. Ну погладь меня. Ну погладь. Муррр».

Полина вовсе не специально за ней следила, просто чувствовала себя посторонней, в разговоры почти не лезла. А что тогда ещё оставалось делать? Только есть, пить и глазеть по сторонам, наблюдать за происходящим. Вот её взгляд и цеплялся за всякие детали, которые остальные, скорее всего, даже не замечали.

4

Рядом с Полиной сидел Мартин. Он почти не расставался с высокой стеклянной кружкой и болтал громче и больше всех, обращаясь ко всем сразу, но время от времени придвигался к соседке и о чём-нибудь спрашивал или рассказывал. Последний раз о таком:

– Похоже, забыл, как тебя зовут, – проговорил Мартин, приблизившись губами к Полининому уху. То ли боялся, что она не расслышит его слова сквозь общий гомон, то ли не хотел, чтобы остальные узнали о его неосведомлённости. – Напомни.

Пока Полина разворачивалась к нему, чтобы сообщить своё имя, поймала на себе любопытный взгляд. Тот скользнул, почти не задержавшись. Наверное, Ваня тоже пытался вспомнить, кто она такая. Но дело-то в том…

– И ты не забыл, – объяснила Полина Мартину. – Просто мы не знакомы. Я не с вашего курса. С первого.

– Я-ясно, – протянул Мартин, выпятил губу. – А то я уж подумал, что-то с памятью моей стало. Разве я смог бы забыть такую девушку?

– Какую? – в голос прокралась неприязнь, хотя Полина особо и не старалась её скрыть. Дурацкое слово «такую», произнесённое врастяжку с чересчур многозначительными интонациями – на неё настолько простенькие приёмчики не действуют. Но Мартину, похоже, особо и дела не было до того, оказались ли эффективными его сомнительные комплементы, он уже переключил внимание, опять громко разглагольствовал, обращаясь сразу ко всем. Точнее, возмущался.

– Ну вот почему тут не как в Японии? Обычные столы, стулья. И нафига тогда это японское меню? У них там столики низкие. И с одеялком. Как же их? Котацу? Сидишь за ними прямо на полу, на подушках.

– Гы, – хохотнул один из парней. – Март, у тебя для оценки удобства один критерий: чтоб можно было легко и быстро прилечь.

– Ну а чё? – невозмутимо выдал Мартин.

И никто не одёрнул его, не спросил: «А ты-то откуда знаешь?» Наверняка ведь тоже из фильмов, как Полина про клубы. Хотя, возможно, кто-то из присутствующих и реально побывал в Японии. Сейчас же многие катаются по заграницам. Вот Ваня – вполне вероятно. Или…

Полина повела глазами по кругу, но тут опять раздалось почти у самого уха:

– А ты почему не пьёшь? – Мартин опять наклонялся в её сторону, присматривался с наигранной подозрительностью.

– Я пиво не очень люблю, – оправдалась Полина.

Не совсем честно. На самом-то деле, она не то, что его не любила, а и не пила никогда. Повода не было. Да и желания. Родители точно не предложат, а с компаниями, для которых пить пиво – дело привычное, Полина не водилась. Время уходило на учёбу, и круг общения подбирался соответствующий.

– А что тогда? Вино? Водку?

– Нет, – торопливо выдохнула Полина. – Сок.

Мартин рассмеялся, будто над шуткой.

– Пей, не боись. Здесь вполне приличное. – Подмигнул заговорщицки и снова поинтересовался с пристрастием: – Суши тебе тоже не нравится?

– Почему? Нравится.

В доказательство Полина подхватила с блюда маленький рисовый рулетик в ярко-оранжевой посыпке с чём-то зеленоватым и розовым в середине. Пальцами. Потому что и остальные не заморачивались с палочками. Макнула в соус. А пока поднимала руку, Мартин цапнул за запястье, направил движение в нужную ему сторону – к собственному рту.

Мягкие губы едва ощутимо коснулись кончиков пальцев.

Полина не успела отреагировать, слишком растерялась, действовала послушно. И со стороны, скорее всего, случившееся выглядело вполне естественно, и можно было подумать, будто она сама вызвалась кормить Мартина с руки. А тот уже спокойненько потягивал пиво, лыбился невозмутимо, ещё больше подтверждая предположение, что между ним и Полиной подобное в порядке вещей – ничего особенного, они всегда так.

Лёгкий тычок в бок заставил Полину обернуться.

– Всё-таки решила расслабиться? – удивлённо приподняв брови и чуть насмешливо улыбаясь, проговорила Таня. – А как же принципы?

– Я… – Полина запнулась, – я просто не ожидала.

– Угу, – Таня кивнула понимающе. – Мартин на то обычно и ставит. Сначала растерялась и удивилась, потом умилилась, размякла и сама не заметила, как оказалась с ним в постели.

– Я – не собираюсь, – с негодованием выдохнула Полина, отвела глаза и снова поймала взгляд.

Почти такой же, как и прошлый раз, сдержанно-любопытный. А ещё вроде бы сочувственный. И на этот раз он не скользнул мимолётно, а чуть задержался, но Полина сама спряталась от него, уставилась на кружку, потом на Таню, и даже повернулась к Мартину. Хорошо, что он смотрел в другую сторону.

– Вань, пойдём покурим, – прозвучало чересчур громко, словно предназначалось не только для того, к кому обращались, но и для всех.

Аглая встала с места, с ожиданием глянула сверху вниз на Ваню, и он послушно поднялся. Остальные сделали вид, что ничего не замечают, никто не захотел присоединиться, хотя Полина прекрасно знала, что, например, Таня тоже любит иногда подымить в компании. Только Мартин озадаченно вскинулся:

– Ванёк, а давно ты курить начал?

Ему не ответили, словно не расслышали. А он и сам, похоже, разобрался, ухмыльнулся, выдал неопределённое, но красноречивое:

– А-а! Ну-у.

Аглая и Ваня невозмутимо двинулись к выходу.

На месте этих двоих Полине стало бы не по себе от понимания, что в данный момент все присутствующие мысленно строят предположения о том, как там они собираются курить. Но им – хоть бы что! Ушли и ушли.

Зачем? Захотели поговорить о чём-то своём, не предназначенном для чужих ушей? Но ведь они и тут прекрасно шептались. Так стоило ли идти на улицу? Тем более, там холодно. Но зато есть машина, и в ней вполне тепло и удобно…