Сердце Эйлин забилось еще быстрее, ей стало трудно дышать. Эйлин чувствовала, что в ней нарастает какое-то непонятное напряжение, незнакомые ощущения так переполнили ее, что она боялась взорваться. Она оторвалась от губ Джоша, жадно ловя ртом воздух.

— Ах, Джош, прошу тебя…

Казалось, она приняла какой-то наркотик, невероятно обостривший все ее ощущения. Эйлин вся дрожала от избытка энергии, которую не знала, как выпустить наружу.

— Ну-ну… — пожурил он, увидев, как она торопливо задирает платье. — Только поцелуи, не забыла?

Эйлин умирала от желания. Этот человек или безумец, или садист, промелькнуло в ее мозгу. С неожиданной для самой себя силой она оттолкнула Джоша.

— Я помню. — Сорвав с себя платье, она легла на диван в трусиках и в бюстгальтере и невинно посмотрела на Джоша. — Мы будем только целоваться.

— Эйлин, — выдохнул Джош, — мы не должны…

Она сняла бюстгальтер и отбросила его в сторону.

— Я выдержу, честное слово, я смогу, — прохрипела она. — Джош, возьми меня!

Эйлин была готова и ни секунды не сомневалась, что хочет этого сейчас, здесь, с этим мужчиной. Она ждала ответа.

— Нет. — Джош отодвинулся в самый угол дивана. — Черт побери, Эйлин, ты не знаешь, во что ввязываешься, а я знаю. Разве ты не хочешь, чтобы твоя первая близость произошла с мужчиной, который для тебя хоть что-нибудь да значит, а не с кем попало?

— Ты не кто попало, — выдохнула Эйлин. — Какой другой мужчина обращался бы с незнакомой женщиной так… так чудесно? — Она встала, собрав остатки храбрости, и взялась за свои тоненькие шелковые трусики. — Джош, прошу тебя… я тебе доверяю. — С этими словами она спустила трусики по ногам, переступила через них и замерла в ожидании.

Джош уставился на нее, как голодающий, неожиданно попавший в шикарный ресторан. В его взгляде смешались откровенный, почти примитивный голод и ошеломленное недоверие. Он медленно поднял взгляд и посмотрел ей в лицо.

— Я тебе доверяю, — повторила Эйлин, закрывая глаза.

Наконец Джош прикоснулся к ней. Но это было не то требовательное, яростное объятие, какого она ожидала. Джош встал, и Эйлин почувствовала, как он нежно привлекает ее к себе. Его сердце билось прямо у нее под ухом сильными частыми ударами. Он погладил ее по голове, и, несмотря на желание, державшее ее в своих тисках, Эйлин до боли захотелось, чтобы у них была совсем другая причина заняться любовью.

— Твой первый раз произойдет не на диване, — хрипло сказал Джош.

Он подхватил ее на руки и понес в спальню.

Эйлин казалось, что из нее вышибли дух. Все ее тело превратилось в один сплошной трепещущий нерв. Джош рухнул на нее, она обняла его и стала гладить по спине. Ее переполняло… благоговение, иначе не скажешь.

Через несколько секунд Джош приподнялся на локте и отвел с ее лица прилипшую прядь влажных волос.

— Эйлин? — неуверенно спросил он. — Все нормально?

Нормально? Она в этом сомневалась. «Нормально» — слишком слабое слово для описания того, что она сейчас чувствовала.

Она обняла его за шею, притянула к себе и прижалась губами к его губам, пытаясь самым нежным из поцелуев выразить то, что не могла передать словами.

— Спасибо, — выдохнула Эйлин и мысленно добавила: теперь мне не придётся умереть девственницей.

С каждым вздохом Джош вбирал в себя неповторимый аромат Эйлин — смесь легкого цветочного запаха духов и еще чего-то, похожего на детскую присыпку. Прошлой ночью Эйлин была невероятна. Такого наслаждения Джош не испытывал уже… он даже не мог вспомнить, насколько давно. Он крепче сжал ее в объятиях, наслаждаясь податливостью ее тела. Стоп!

Он порывисто сел в кровати и обнаружил, что сжимает в объятиях… две подушки. Что за чертовщина? Хорош же он, размечтался, когда женщины, о которой он грезит, даже нет рядом с ним в постели!

Посмеиваясь над собой, Джош покачал головой и встал, чтобы найти Эйлин и вернуть ее в постель. Он не собирался отпускать ее так легко. Одеться Джош не потрудился: до ближайших соседей далеко и никто не может заглядывать в его большие, от пола до потолка, окна. Кроме того, ему не терпелось найти Эйлин. Джош на миг задумался, надела ли Эйлин его рубашку или разгуливает по его дому в чем мать родила. Одной этой мысли оказалось достаточно, чтобы он снова возбудился и проснулся окончательно.

Дверь в ванную была открыта, свет не горел. Может, Эйлин решила приготовить ему завтрак? Джош заглянул в кухню. Но и там никого не было. Ему пришла в голову не очень приятная мысль, он вернулся в гостиную, посмотрел повнимательнее, и настроение у него сразу испортилось. Одежды Эйлин нигде не было видно, сумочки тоже. Джош подошел к входной двери и распахнул ее.

На пороге стоял Адам. В одной руке он держал коробку с пончиками, другую тянул к кнопке звонка. Увидев Джоша, Адам рассмеялся.

— Доброе утро, герой-любовник. Вот, решил принести тебе и твоей… гм… гостье завтрак.

Джош посмотрел поверх плеча друга на подъездную дорогу. Автомобиль Эйлин исчез.

— Проклятье!

Джош вернулся в дом, Адам вошел следом за ним. Не обращая внимания на гостя, Джош прямиком прошел в ванную, натянул спортивные брюки и футболку. Потом, все еще бормоча под нос ругательства, пошел на/кухню, где Адам уже удобно устроился за столом со стеклянной столешницей.

— Ты на редкость не вовремя, — буркнул Джош. Он запустил руку в коробку и взял пончик.

— Знаю, — согласился Адам, тоже беря пончик, — наверное, мне полагается извиниться, но, после того как вчера в баре ты прервал меня на самом интересном месте, я подумал: какого черта? Я тебя предупреждал. Скажи спасибо, что я подождал до девяти часов. Так где она?

Джош откусил кусок пончика, политого шоколадной глазурью, и включил кофеварку.

— Она ушла.

— Подробности. — Адам озорно усмехнулся. — Меня интересуют подробности.

— Нет у меня никаких подробностей, — огрызнулся Джош. — Я сам не знаю, куда она девалась.

— Я имел в виду ночь.

— Достаточно сказать, что я нарушил данное самому себе слово и все-таки уложил ее в постель. — Джош помолчал, откусил еще кусок пончика, прожевал и закончил: — А теперь она исчезла.

— Значит, в ней что-то есть?

— С чего ты взял? — Джош подозрительно покосился на друга, не доверяя его серьезному виду и ожидая подвоха.

— Потому что я не видел у тебя такого лица с тех пор… да, пожалуй, никогда не видел.

— Какого такого лица?

Адам хмыкнул.

— У тебя такое странное выражение… нечто среднее между тем, с каким ты смотришь на обнаженную красотку, и тем, какое у тебя бывает, когда тебе наступили на ногу.