за другим находил Лёнька ползущих вьюнов. Усталый, вспотевший, вернулся он домой поздно вечером и весело сказал:

— Твори, Люба, побольше теста, утром напечёшь пирогов. Я позову всех дружков.

Высыпал рыбу в таз, закрыл его фанерным листом и положил на него камень, приговаривая:

— Не ушли бы ночью, черти!

— Куда? — спросила Люба.

— Да куда им вздумается. Они у меня уже уходили…

И рассказал всю историю.

Утром Лёнька в первую очередь посмотрел в таз.

— А, голубчики, здесь!

Люба загнула шесть больших рыбников и поставила их в печь, а Лёнька пошёл собирать гостей, хвастал, что пекутся рыбники с вьюнами: во, пальчики оближешь!

Собрались за столом. Люба подала самый большой рыбник.

Лёнька взял нож и, сияя, раскрыл пирог. А в нём — пусто. Раскрыл второй, третий рыбник — тоже пустые. Кто-то из гостей ну потешаться:

— Вот так рыбники с вьюнами! Пальчики оближешь…

— Куда делись мои вьюны? В трубу, что ли, вылетели?

Лёнька развёл руками…

Один из гостей утешил его:

— Да, вьюн — рыба что надо! Помню, вытащил я как-то вятерь[1], а там с полпуда вьюнов.

Вытряхнул в лодку и еду себе по крюкам, снимаю окуней и щурят. Бросаю в лодку, а на вьюнов ноль внимания. Под конец глянул, а их и не осталось: последний ползёт по набоине… Не расстраивайся сосед! Хоть и не поели, зато посмеялись, а для здоровья это ещё полезней.

«Летний зной…»

Летний зной, и тяжки тени.

Не загнать домой ребят.

Соком солнца тяжелеет

С каждым днём фруктовый сад.

Вишня карими глазами

Смотрит в поле за забор,

Петушиными гребнями

Рдеют гроздья помидор.

А подсолнуху на плечи

Будто сто пудов легли,

И, как дедушка столетний,

Он согнулся до земли.

Огороды и покосы

Просят с жадностью воды,

Жарко так, что даже слёзы

Навернулись у сосны.

«Дождь прошёл по льну и житу…»

Дождь прошёл по льну и житу.

В лужах — небо звёздным дном.

Я, как первый неба житель,

По Луне иду пешком.

АВГУСТ

На тропе, от зноя жёлтой,

Он родился меж полос,

Косолапым медвежонком

Тропкой вышел на овёс.

Весь пропах травой, бензином,

Помидоры кинул в жар

И поехал на машинах

Продавать их на базар.

Освежив лицо в речонке,

Объявил скворцовый слёт,

С потных плеч снял рубашонку

И повесил на омёт.

КОРОСТЕЛЬ

Царственная хрустальная тишина летнего предвечерья. Уставшие и отяжелевшие от солнечных лучевых ударов жаркого дня кудрявые берёзы словно бы о чём-то призадумались и стоят спокойно. От разноцветья трав тянет ароматной свежестью. Так легко и радостно на душе!

И вдруг сквозь полусонную тишину вдоль опушки катится как несмазанная телега: «чечч-чер… креке… креке… креке…». Это росным лугом «едет» коростель.

Я слушаю его и думаю: через сколько же поколений эта птица донесла до меня давно знакомую и чеканную форму ритма тележного скрипа? Вспомнились родные места, поля, дни далёкого детства. Первые мои прокосы на широких лугах, близкая встреча с этим неугомонным обитателем лугов и полей, когда впервые собирался в большую дорогу. Вздрогнула душа от этих чистых, светлых и очаровательных звуков. И подумалось: чего-то не хватало бы в летних просторах полей и лугов, если бы коростели не «ездили» по ним на несмазанной телеге.

СЕЛЬСКОЕ УТРО

С полей уходит ночи скука,

Туман, как невода крыло,

И отражается без звуков

В воде реки моё село.

Берёза белою коленкой

С холма толкнула в лес луну.

Сверчок в избе за чуткой стенкой

Подпиливает тишину.

Встаёт заря неторопливо,

Раскрыв в потёмках ворота.

Чирок со сна, свистя лениво,

Летит неведомо куда.

ТРАКТОРИСТ

Заглушив мотор на пашне,

На просторе меж дорог

По-солдатски, как на марше,

Тракторист в тени прилёг.

Под ракитой густокронной

Для него постель — трава.

Ветер ящеркой холодной

Заползает в рукава.

В ПОЛЕ

Тяжёлый убран с поля колос.

Долина дальняя светла.

Там трактор вновь возвысил голос —

Осенней пахоты пора.

День отойдёт —

Стеной отвесной

Встаёт туман вечеровой,

И месяц в высоте небесной

Блестит как орден трудовой.

«Заблудился в чаще…»

Заблудился в чаще…

Глядя в синеву,

Голосом звенящим

Крикнул я: «Ау!»

Сердце бьётся, бьётся.

Замер не дыша…

Может, отзовётся

Добрая душа?

ВСТРЕЧА

В радугах и ливнях

Шёл сезон грибной.

Вырос подосиновик

На тропе лесной.

Шаги ребят услышал

И через пеньки

Сам навстречу вышел:

«Здорово, грибники!»

НА ВЗГОРЬЕ

Погляжу со взгорья

На кусты, на сад —

Огненное море,

Буйный листопад.

Выпестрила осень

У берёз платки,

Меж столетних сосен

Стынет гладь реки.

Лес золотошлемый

Встал на косогор,

И ржаной соломой

Весь пропах простор.

РЖАНОЙ КОЛОСОК

Покидая деревню, Алексей ещё раз оглянулся на приземистый бревенчатый дом, где прошло его детство и отрочество, махнул на прощание рукой, положил на телегу чемодан и рядом с провожавшим его отцом зашагал по пыльной дороге.

Вечерело. Солнце медленно катилось по кромке леса, бросая на рябь