превращается в многотонный валун. Представить это несложно, но ощущение неправильности, несоответствия пробуждает внутри меня неясное, но очень неприятное эхо.

В один из таких тяжелых давящих вечеров папа уложил меня на раскладушку, укрыл одеялом и накинул на лицо черную футболку. Потом велел лежать тихо и начал что-то шептать. Еще он, кажется, водил руками над моей головой, понятия не имею, как я это увидел с черной-то футболкой на лице. Шептал он долго, иногда я слышал негромкий голос бабушки. Она то ли подсказывала, то ли тоже что-то шептала. Так я и уснул.

На следующий день я проснулся утром и понял, что все прошло. Точнее, даже не так, я ничего осознанно не понимал. Просто все прошло. Родители и бабушка спрашивали, как я себя чувствую, но это были какие-то дежурные, не тревожные вопросы. Я с аппетитом поел и умотал на речку как ни в чем не бывало. Лето двинулось дальше своим чередом, а странный случай с неправильным магазином был мгновенно упакован в неприметный ящик и задвинут далеко в чулан с неприятными воспоминаниями. Так далеко, что я вообще ни разу не вспоминал о нем до сегодняшнего дня.

Зато после встречи со странным дедом этот неприметный ящик вдруг вывалился из дальнего уголка чулана, и его содержимое раскатилось по памяти, как те отвратительные головы из пакета.

Отголоски того ужасного ощущения, которое давило на меня по ночам, и сейчас заставляют меня непроизвольно морщиться.

И отец, и тем более бабушка Марфа уже давно умерли, так что спросить, было ли это все на самом деле, что шептал папа и почему тетка в магазине «знала Марфу», теперь уже не у кого. Так что, сами решайте, воспоминание это или просто странным образом видоизменившийся в памяти детский горячечный бред.

Память иногда шутит удивительные шутки. Вполне возможно, в то лето я просто дополоскался в речке и слег с температурой. Детский разум, не всегда еще четко отделяющий сон от яви, вполне мог смешать бредовые видения с реальными воспоминаниями того лета, приготовить вот этот пугающий коктейль.

Но это воспоминание настолько ясное и четкое. Да и утренняя встреча со странным стариком…

Я теперь не могу избавиться от мысли о том, что рядом с нами живет кто-то еще. И наше формальное «здравствуйте» он вполне может воспринимать, как осознанное разрешение здравствовать за наш счет. Радует только то, что эту возможность наши неприятные соседи могут использовать не всегда. Ведь бабушка встревожилась, только посмотрев на календарь.

В любом случае, в магазины я ближайшие пару дней точно ни ногой. Да и здороваться с незнакомыми людьми, пожалуй, больше не стану. Черт его знает, кому именно я пожелаю здравствовать.

Ну ее нафиг, эту вежливость.