Даже после всех тренировок, всего сделанного добра Бэтмен так никогда и не смог избавиться от замедленных воспоминаний, фрагменты которых появлялись в его голове каждый раз, когда он надевал форму своего альтер-эго. Такое бывало, когда он занимался спортом или смотрел новости, просто чтобы узнать, что происходит в мире.

Или как это было на днях, когда небо затянуло тучами, дождь шел целый день, и холодный ветер бил в окна. Бэтмен сидел в обшитом кленовыми панелями кабинете, просматривал кипу бумаг «Уэйн Энтерпрайзес» и слушал одну из религиозных кантат Баха «Ach Gott, wie manches Herzeleid». Меланхоличная музыка соответствовала его меланхоличному настроению.

Трагедия, повлиявшая на его жизнь, всплыла из подсознания, когда Бэтмен обдумывал события, произошедшие во время их с Барбарой набега на логово Макси Зевса. Как и у Джокера, самовосприятие Зевса было искажено: у него был облик древнегреческого бога грома. Однако Зевс был полной противоположностью Джокера: мотивы гангстера, величие и жадность, были вполне ясны.

Возможно, именно эта причина его сюда привела.

После миссии с Зевсом он чувствовал себя несколько неуверенно — хотя сам бы в этом ни за что не признался. Ни Бэтгёрл, ни Найтвингу. Он словно начал сомневаться в собственном восприятии, будто арена, на которой он действовал, поплыла из-под ног. Он был сбит с толку и понимал, что должен вернуть себе равновесие.

Его отношения с такими, как Глиноликий, Ядовитый Плющ, даже с относительно незначительными преступниками вроде Мастера Зодиака, сводились к одной главной цели — искоренить их раз и навсегда. С целью восстановить порядок, по крайней мере, настолько, чтобы простые горожане могли жить спокойно, не тревожась о том, что через пол внезапно прорвутся смертоносные лозы, или что маленькая деревянная кукла начнет стрелять в общественном месте.

Такая миссия требовала абсолютной сосредоточенности.

Но Барбара, похоже, не растеряла душевные силы. Как Бэтгёрл она подходила к бремени бесконечной миссии высокомерно, но все-таки справлялась со своей задачей. Кто он такой, чтобы навязывать свою мораль напарнице? Дик тоже часто сопровождал свои действия саркастическими замечаниями. Когда ситуация того требовала, он, как и Бэтгёрл, оставался сосредоточенным и дисциплинированным, а еще он гордился тем, что Дик Грейсон перешел от роли Робина к роли Найтвинга — лидера Юных Титанов.

* * *

Сосредоточься, напомнил себе Бэтмен. Сосредоточься на текущем задании.

— Возможно, ты убьешь меня, — сказал он, и в его голосе не было и намека на внутренний конфликт. — А может, я убью тебя. Может, рано. Может, поздно.

Он помолчал, но ответа все не было.

— Я просто искренне хотел постараться все обсудить и предотвратить такой исход. Хотя бы раз.

Джокер разыграл еще одну карту. Стукнув кулаком в перчатке по столу, Бэтмен снова стиснул зубы, борясь с охватившей его подавленностью.

— Ты меня слушаешь? — предъявил он Джокеру. — Я с тобой обсуждаю вопрос жизни и смерти. Возможно, моей смерти…

Джокер перевернул еще одну карту. Бэтмен протянул руку и схватил Джокера за запястье. Он не собирался уйти ни с чем.

— А может, и твоей.

Он убрал руку в перчатке, показав пальцем на противника. Вот это возымело действие. Джокер уставился на него из тени, держа одну руку у лица и сжав ее другой, как будто оскорбившись тем, что Бэтмен осмелился к нему прикоснуться.

— Я не до конца понимаю, почему наши отношения доходят до крайностей, — продолжал человек в маске, — но я не хочу, чтобы твоя кровь была на моих… руках…

Бэтмен посмотрел на свои ладони. На темно-синей перчатке остались полосы белого грима.

Быть того не может. От Джокера не оставались следы.

В глазах Джокера не было прежнего дерзкого блеска.

Бэтмен одним плавным движением перепрыгнул через стол. Джокер не дрогнул. Он просто сидел, почти… В отключке. Его глаза были широко раскрыты.

Страх.

Бэтмен положил руку Джокеру на лицо.

— Не надо, — сказал человек, который не был Джокером, едва различимым монотонным голосом. Не тот голос. Джокер обладал особым ритмом речи. Ошибки быть не могло. Тот голос эхом раздавался в его кошмарах.

— Не прикасайся ко мне! — зашипел человек сквозь стиснутые зубы. — Ты не имеешь права…

Белый грим остался на кончиках пальцев Бэтмена, открыв полоски плоти.

— …меня трогать.

Он вытащил заключенного в сером на пятно света. На лице человека отразился ужас, когда Бэтмен посмотрел на него с необузданной яростью. Хитрость, безжалостность, извращенное веселье — вот что он видел в глазах Джокера. Но не растерянность. Ни разу. Это был самозванец — но это значило, что его давний противник исчез. Он схватил мужчину за рубашку и притянул к себе. Оказавшись с ним нос к носу, он зарычал:

— Где он?

— А-а-а-а! Господи, нет… — взмолился человек.

— Ты хоть понимаешь? — спросил Бэтмен, его баритон эхом раздавался в тесном пространстве. — Ты понимаешь, что ты выпустил на свободу?

Сдавленно, едва слышно, он повторил:

— Где он?

— Уберите его от меня! — закричал самозванец. Из его горла вырвалось неразборчивое бульканье. Он оцепенел, почти что впав в ступор.

* * *

— Боже милостивый, он озверел, — сказал Гордон, услышав крики в камере. Он удивился тому, как обыденно это прозвучало. Он понял, что в глубине души всегда знал, что человек, облаченный в одеяние летучей мыши, не способен твердо стоять на ногах в нормальном мире.

— Открой дверь, — скомандовал он Бадойе.

Дрожащей рукой, будто это было последнее, что он хотел сделать, офицер вставил ключ в замок и повернул его. Гордон почувствовал прилив адреналина и с легкостью распахнул дверь. В камере летучая мышь нависла над беспомощной добычей.

— Так, хватит! — гаркнул Гордон. — Ты знаешь законы о жестоком обращении с заключенными так же хорошо, как и я! Если с его головы упадет хоть волос… — Он посмотрел на человека, которого держал Темный рыцарь, и проглотил остальные слова. Господи, только не это. Толпы репортеров сами по себе сводили с ума.

Бэтмен выпрямился и повернулся к ним, словно они вторглись в его личную крепость. В поднятой руке он держал зеленый парик.

— Комиссар, — обратился он к потрясенному главному полицейскому, — если вас это беспокоит, тогда сами им и займитесь.

Сжав губы под маской в тонкую линию, он отбросил парик в сторону и вернулся к самозваному Клоуну Хаоса:

— Итак, хнычущий слизняк, я вежливо спрашиваю еще раз… — он сделал паузу, чтобы слова дошли до адресата. — Где он?

ДЕСЯТЬ ДНЕЙ НАЗАД

Город залил золотистый полуденный свет. Его теплые лучи освещали кабинет на третьем этаже, принадлежащий Антонио «Питону» Палмаресу. Тот сидел в плюшевом кресле, разглядывая изумительную фигуру женщины, которая смешивала ему на баре водку с тоником. Рядом с креслом лежал металлический кейс.