– Видишь, здесь ничего нет.

Карманный фонарик медленно блуждал по руинам.

– Но он должен лежать где-то тут, – ответил Симон, словно речь шла о потерянной перчатке, а не о трупе. У мальчика тоже был крохотный фонарик. Пластиковая флуоресцентная палочка, которая при надламывании светилась в темноте.

– Из волшебного ящика, – объяснила Карина Штерну. Видимо, помимо сеанса регрессивного гипноза мальчик получил на день рождения и нормальные подарки.

– Мне кажется, это было там, внизу, – возбужденно сказал Симон и сделал шаг вперед.

Штерн проследил за его вытянутой рукой и посветил в сторону бывшей лестничной клетки, от которой теперь остался лишь вход в подвал.

– Но мы не можем туда спуститься. Это опасно для жизни.

– Почему? – спросил мальчик, неуклюже перетаптываясь в своих кедах на сложенных горкой кирпичах.

– Останься здесь, милый. Это все может обрушиться. – В голосе Карины звучало непривычное беспокойство. Раньше в присутствии Роберта она всегда была весела. Словно хотела компенсировать постоянно тлеющую в нем меланхолию избытком жизнерадостности. Но сейчас ей вдруг стало страшно, что Симон ведет себя как невоспитанный пес, которого отпустили с поводка. Он просто побежал дальше.

– Смотрите, там вход! – неожиданно крикнул мальчик.

И пока оба продолжали протестовать, его кудрявая головка исчезла за железобетонной балкой.

– Симон! – закричала Карина.

Штерн поспешил вслед за ним, неловко перешагивая через строительный мусор. В темноте он несколько раз оступался и порвал штанину, зацепившись ею за ржавую проволоку. Когда наконец добрался до входа в подвал с черной как сажа деревянной лестницей, Симон, спустившийся уже ступеней на двадцать, заворачивал за угол.

– Немедленно выходи оттуда! – крикнул Штерн в глубь шахты и сразу проклял необдуманный выбор слов. В ту же секунду он понял, что воспоминания, которые будила в нем эта фраза, были хуже всего, что могло с ним здесь случиться.

«Выходи оттуда. Милая, пожалуйста. Я помогу тебе…»

Это была не единственная ложь, которую он внушал тогда Софи через запертую дверь ванной комнаты. Безуспешно. За четыре года они чего только не перепробовали. Все техники и способы лечения, пока наконец не раздался долгожданный звонок из клиники репродуктивной медицины. Положительный результат. Беременна. Тогда, почти десять лет назад, ему показалось, что некая высшая сила по-новому настроила компас его жизни. Стрелка вдруг стала указывать на счастье в самой его сверхчистой форме. К сожалению, в таком положении она оставалась недолго. Штерн успел только украсить потолок новой детской светящимися звездами и вместе с Софи выбрать детскую одежду. Феликс ни разу ее не надел. Его похоронили в ползунках, которые медсестры надели на него в роддоме.

– Симон?! – позвал адвокат так громко, что выдернул сам себя из мрачной задумчивости, и вздрогнул от неожиданности, когда Карина рядом с ним тоже выкрикнула имя мальчика.

– Мне кажется, здесь что-то есть! – послышался снизу приглушенный детский голос.

Штерн выругался и нащупал ногой первую ступень.

– Все бесполезно, придется туда спуститься.

И эти слова напомнили ему об ужасных моментах его жизни. Когда Софи с мертвым младенцем на руках заперлась в больничном туалете и не хотела отдавать сына. «Синдром внезапной смерти младенца» – так звучал диагноз, в который Софи отказывалась верить. На второй день после родов.

– Я с тобой, – заявила Карина.

– Не вздумай, – предостерег Штерн и осторожно поставил на ступень вторую ногу. Лестница выдержала тридцать пять килограммов, теперь он пытался убедиться, выдержит ли она двойную нагрузку. – У нас только один фонарик, и к тому же кто-то должен будет позвать на помощь, если мы не выберемся оттуда через две минуты.

Гнилая древесина трещала при каждом шаге, как такелаж парусного судна при легком шторме. Штерн был не уверен, изменяет ли ему чувство равновесия, или лестница и правда раскачивалась все сильнее, чем глубже он спускался.

– Симон? – позвал он уже в пятый раз, но в ответ услышал лишь легкий металлический лязг вдалеке. Как будто мальчик стучал по батарее отверткой.

Некоторое время спустя Штерн с колотящимся сердцем стоял у подножия лестницы и оглядывался. Снаружи было так темно, что он даже не мог различить очертания фигуры Карины. Он посветил направо, в тамбур, который разделялся на два прохода. В каждом стояла илистая мутная вода.

Невероятно, что мальчик отважился войти в эту трясину. Штерн выбрал левый проход, потому что справа уже через несколько метров путь преграждал перевернутый распределительный ящик.

– Ты где? – спросил он, когда холодная вода коснулась его лодыжек.

Симон снова не ответил, но хотя бы подал знак. Он закашлял. В нескольких шагах от Штерна, но Роберт все равно не мог обнаружить его своим фонариком.

«Я замерзну и умру», – подумал он, чувствуя, как штанины, подобно промокательной бумаге, впитывают влагу. Его сотовый зазвонил, когда Штерн разглядел в десяти метрах перед собой деревянную стену.

– Где он? – Голос Карины звучал уже почти истерично.

– Понятия не имею. Наверное, в соседнем проходе.

– Что он говорит?

– Ничего. Он кашляет.

– О боже. Вытащи его оттуда! – Голос Карины срывался от волнения.

– Думаешь, чем я сейчас занимаюсь? – огрызнулся Роберт.

– Ты не понимаешь. Опухоль. Так бывает, когда все начинается…

– Что ты имеешь в виду? Что бывает?

Штерн снова услышал кашель Симона. На этот раз еще ближе.

– Бронхиальные спазмы всегда предшествуют обмороку. Он скоро потеряет сознание! – кричала Карина так громко, что Штерн слышал ее одновременно сверху снаружи и по телефону.

«Он упадет лицом в воду. И захлебнется. И задохнется, как…»

Штерн заторопился и в панике не заметил деревянную обуглившуюся балку, которая свисала с потолка. Со всей силы налетел на нее и ударился головой. Но гораздо сильнее боли был шок. Штерн решил, что на него напали, и, защищаясь, вскинул обе руки вверх. Когда понял, что ошибся, было слишком поздно: карманный фонарик помигал две секунды под водой, потом свет погас.

– Черт! – Штерн вытянул пальцы вправо, чтобы коснуться стены подвала. Затем шаг за шагом стал осторожно продвигаться вперед, стараясь не потерять ориентацию в темноте. Пока это не представляло проблемы: в конце концов, он шел исключительно прямо. Гораздо больше его беспокоило, что Симон больше ни разу не кашлянул. – Эй, ты еще здесь? – прорычал он, и вдруг у него в ухе что-то щелкнуло. Как в самолете при посадке, пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы избавиться от заложенности и давления в ушах. Затем он снова услышал тихий хрип. Впереди. За деревянной стеной – десять метров вперед и за угол. Ему нужно туда. В соседний проход. К Симону. Вода замедляла движения, но, к сожалению, скорости Штерна хватило, чтобы вызвать злополучную цепную реакцию. – Симон, ты меня… Помоги-и-и-ите!