Президент уже не сомневался, каким будет следующий его приказ. Вызвав помощника, он произнес:

— Я ознакомился с этими бумагами.

Помощник едва кивнул, ожидая продолжения.

— Нужно заняться поисками японского судна. Судя по этим документам, скорее всего, оно находится где-то у южных берегов Камчатки. Подключите к поискам МЧС. Пусть они подойдут к этому делу со всей ответственностью и осторожностью. Кто там начальник МЧС?

— Генерал-майор Шашков.

— Я знаком с ним… — удовлетворенно кивнул президент. — Весьма деятельный человек. Уверен, что он не провалит порученное дело.

— Я уже подготовил соответствующие бумаги, господин президент, — энергично отозвался помощник. — Сейчас принесу вам на подпись.

— Вот оно как… Ну, что ж, жду…

Помощник ушел. Увольнять такого понимающего работника, видимо, рановато.

20 июля, Москва

Колония со стороны воли выглядит пугающе: смотровые вышки, высокие стены, длинные бараки. Невольно возникает мысль, что жизнь на небольшом пятачке, огороженном колючей проволокой, замерла, а если все-таки существовала, то невероятно унылая, серая и беспросветная.

В действительности жизнь не прекращалась и там. Самое большое открытие, которое сделал для себя Прохоров Николай, состояло в том, что здесь люди так же смеются и улыбаются, как и на воле. Порой за решеткой кипят самые нешуточные страсти, какие могут случаться только на небольшой территории, переполненной мужчинами. Здесь возникают самые крепкие союзы, называемые «семьей». Вместе с «семьей» делишь хозяйскую пайку, вместе с ней тащишь тяготы заключения, страдаешь. И знаешь, что, если угодил в изолятор, найдется в этом небольшом мире верный человечек, который непременно отыщет туда дорогу — «погреет» куревом и хавкой.

Не опасаясь «вертухая», находящегося на вышке, Прохоров с двумя подельниками прошел в промышленную зону и направился в самый дальний угол территории, где в три ряда выстроились недавно сколоченные срубы. Заказчик должен был забрать их только на следующей неделе.

Уже была ночь, но в промышленной зоне, освещенной по периметру фонарями, продолжалась работа в третью смену. «Вертухай» лениво посматривал на заключенных, распиливающих бревна на доски и складывающих их в аккуратные рядки. Хоть какое-то развлечение, там посмотришь, тут головой повертишь, глядишь, и время побойчее пойдет. Чего же пнем-то стоять!

Бросив взгляд на троицу, направлявшуюся в сторону срубов, «дубак» тотчас потерял к ним интерес. Прохоров Николай с приятелями были одними из многих, кто работал в этот день в ночную смену. Работа мало привлекательная, даже где-то нудная — полночи провозятся, подбирая по размеру подходящие бревна, потом будут ставить. Причем нижние венцы должна составлять могучая лиственница, на которую укладываются стволы потоньше, а дальше у станка нужно стесать одну сторону, направленную во внутреннюю часть сруба, вот тогда он будет выглядеть светлым и просторным.

Втроем прошли в просторный сруб, служивший бригаде гардеробной. Стукнула негромко доска, за ней еще одна, видимо, ведутся какие-то внутренние работы. Ничего интересного! «Вертухай» перевел взгляд на соседний отряд, где работы велись не в пример веселее — режущий звук станка чередовался с глуховатым матерком, громыхали сбрасываемые доски, кто-то особенно ретивый в глубине темноты вколачивал гвозди.

Некоторое время Николай Прохоров прислушивался к звукам.

— Петр, глянь там, все в порядке?

Молодой мужчина лет тридцати охотно кивнул, вышел из сруба и зашагал к доскам, уложенным штабелями. Некоторое время он гремел ими, создавая видимость работы, а потом вернулся в сруб.

— Никого нет.

— Вот и славно. Тогда с богом! Давай оттаскиваем, только чтобы не греметь, — предупредил Прохоров.

Оттащили доски в сторону — под ними прела почерневшая прошлогодняя солома, через которую просматривалась грубо сколоченная крышка.

— Посвети, — сказал Николай и приподнял крышку.

Луч фонаря проник в темноту, осветив глиняные стенки.

— Ты уверен, что он нас ждет? — спросил Петр.

— Уверен.

— А если засветится, мало ли… Все-таки зона.

— Не бойся, не запалится. Голова на плечах есть. Аркаша, — повернулся он к третьему. — Говоришь, немного осталось?

— Послушай, Коля, что-то я не въезжаю, ты сам сказал больше не копать. Там ведь земля уже проседала. Два раза ковырнешь, и она провалится! Земля на корнях держалась.

— Это я так… Очень удачно выползем, как раз в посадках. С вышек не увидят, там деревья. С поселка тоже все закрыто. Ладно, я полезу первым, если что, встречу как нужно.

Подхватив лопату, Николай, согнувшись, протиснулся в узкий лаз. Невольно крякнул, ощутив плечами плотное и неприятное объятие глиняной норы, и, проталкивая перед собой лопату, пополз. Позади, усиленно пыхтя, двигался Аркадий. От земли тянуло холодом, который, казалось, добирался до самых кишок. В одном месте ход сильно сужался, и пришлось немного отползти назад, чтобы расширить его лопатой. Еще один неприятный момент Прохоров прочувствовал на изгибе тоннеля: в этом месте было настолько узко, что он ощутил себя пробкой в тесном горлышке бутылки. Поработав лопатой, расширил проход. А вот и конец тоннеля…

— Кажется, тут обвалилось немного, — проговорил он, осматриваясь. — Суглинок, зараза! Дальше тяжело…

— Попробуй протиснуться.

Сжав зубы, Николай двигался вперед, преодолевая сажень за саженью. Вдруг сверху за воротник посыпалась земляная крошка, и через небольшое отверстие он увидел краешек желтой луны, воровато выглядывающей из-за облака. Ткнув лопатой в брешь, он расширил ее и, не скрывая облегчения, стал выползать наружу. Сначала просунул голову, а потом, освобождаясь от тесного плена, выдвинул плечи. Снизу его крепко подтолкнули, и он, обдирая лицо о колючие ветки, выкатился наружу.

— Кажись, выбрался!

Вокруг, закрывая от нечаянного глаза, произрастал молодой разросшийся ельник. Колония, слабо подсвеченная спрятавшейся за облака луной, осталась метрах в восьмидесяти. Прохоров даже разглядел «вертухая», стоявшего на вышке. Вот только смотрел тот совсем в противоположную сторону. Николай вдруг почувствовал, что на него нахлынуло невероятное счастье: хотелось петь, плясать, орать в голос, только усилием воли он сумел удержать крик радости, разрывавший его грудную клетку. Поднявшись, осмотрелся по сторонам. За деревьями, приблизительно в полсотни метров, c потушенными фарами стоял «Jeep Wrangler», через стекла за водительским креслом просматривался нечеткий темный силуэт.

Кряхтя, из норы вылез Аркаша, за ним Петр. На лицах обоих, выглядевших при лунном свете мертво-бледными, застыло счастье. Они испытывали те же самые чувства.