Кто тогда звёзды спасёт и на руки поднимет?

Тут его перебил топорок Номер Два. Он неловко подковылял к Чарли и задрал лапку.

– Ну а у тебя что за горе? – спросил Чарли. – Ножки промочил?

Он снова запустил руку на дно лодки и, достав обрывок старого красного паруса, насухо вытер топорку лапки.

– Ой вы, приливы морские, морские отливы, – снова начал Чарли, когда довольный топорок ускакал к другим танцорам. –

Только Луне на вышине подчинены вы.

Скоро уж море уйдёт и песок обнажится,

Что бедолаге без ласковых волн может присниться?

На этот вопрос Чарли тоже не успел ответить, потому что топорок Номер Три с жалобным писком показал ему свою спинку.

– Что? Чешется? – спросил Чарли и, бережно раздвинув пёрышки, почесал птице спинку.

Топорок, довольно захлопав крыльями, отлетел, а Чарли затянул снова:

Чарли полоумный

Живёт себе под дюной,

Уху хлебает деревянной ложкой.

Он в полночь сеть закинет,

А на рассвете вынет,

Чтоб до ночи соснуть ещё немножко.

До сна ему было, однако, ещё далеко, когда сверху, с обрыва, донёсся голос:

– Чарли-и-и! Ау-у! Чарли-и-и!

– Ау-у! Полли-и-и! – откликнулся Чарли.

Полл съехала по песчаному откосу – сперва плавно, а под конец кубарем – и очутилась у самых ног рыбака.

– Привет, – выдохнула она.

– Привет, – сказал Чарли.

Топорков как ветром сдуло.

Полл очухалась, вытрясла песок из волос и попыталась вспомнить, зачем пришла.

– Привет, Чарли.

– Ну, привет, привет.

– Ой, я вроде уже поздоровалась, да? Ладно, привет ещё раз. Ах, вот что! Меня маманя за палтусами прислала.

– Выбирай, – приветливо сказал Чарли.

Полл перелезла через высокий борт. Дно лодки было устлано рыбой.

– Больших можно брать?

– Сказал же, выбирай, – проворчал Чарли. – Сколько хочешь, каких хочешь.

– Спасибо. – И Полл принялась складывать в корзинку самые лучшие рыбины.

Вдруг небо над головой разорвал пронзительный, испуганный птичий крик, и тут же его перекрыл истошный звериный вой.

– Эй ты! Кыш! Брысь! Пшёл! – заорал Чарли, спрыгнув с кормы.

Шум – вой – хлопанье крыльев. Полл, выпрямившись, разглядела в песчаном смерче невиданное существо, которое носилось по берегу с птицей в пасти. Существо было ужасно тощее, тело его кое-где поросло курчавой чёрной шерстью; хвост тоже чёрный, но какой-то облезлый; уши острые, глаза красные, когти кривые и крепкие. В пасти его, зажатая чудовищными челюстями, билась серебристая птица.

– Какой мерзкий! Какой противный! Гадкий! Гадкий! – закричала возмущённая Полл и тоже устремилась в погоню.

Чарли заступал разбойнику путь и пытался задержать его длинными худыми руками, а Полл старалась загнать разбойника в эту западню. Он же норовил улизнуть: ловко ускользая от преследователей, кидался из стороны в сторону и наконец полез вверх по крутому откосу. Здесь на него, точно коршун, налетел топорок Номер Один, и мерзкое чудище бросилось наутёк вдоль кромки воды, но топорки Номер Два и Три отрезали его с двух сторон от моря и суши. Тут и Чарли подоспел. Разбойник, злобно зарычав, выпустил птицу из пасти. Сам же проскользнул меж ног рыбака и дал дёру. Полл не пыталась его догонять: пускай убегает поскорей, раз такой мерзкий. Топорки тоже отступились, едва увидели серебристую птицу в руках у человека. Полл подскочила к Чарли. И они вместе, с изумлением и жалостью, глядели на спасённую птицу – в серебристом ореоле перьев, с белым клювом и белыми лапками. Никогда прежде не видела Полл такой красоты. Птица лежала на руках у Чарли совершенно неподвижно.

– Чарли, она мёртвая? – спросила девочка шёпотом.

– Нет.

– Ей больно?

– Да.

– Очень?

– Очень. Но боль скоро уймётся.

– Значит, она выздоровеет?

– Может быть, – отозвался Чарли.

– Тогда почему ты так на неё смотришь?

– Это же Серебристая серпоклювка, – благоговейно произнёс Чарли. – Чтоб меня! Ну и ну!.. Я и помыслить не мог…

– О чём? – спросила Полл.

– Что доведётся мне Серебристую серпоклювку в руках подержать.

– А кто такие серебристые серпоклювки?

Чарли возмутился её невежеству.

– Не знаешь, кто такая Серебристая серпоклювка? Ну и ну!

Он повернулся спиной к Полл и стал бережно ощупывать птицу длинными узловатыми пальцами.

– Ну что ты сердишься? – вздохнула Полл. – Уж и спросить нельзя…

– Нечего глупые вопросы задавать, – пробурчал Чарли.

– Я просто спросила, кто такие эти серебристые…

– Вот и выходит глупость. Серебристая серпоклювка одна! Одна-единственная на всём белом свете. Это она и есть.

Полл робко шагнула ещё чуть поближе. Пальцы Чарли осторожно, пёрышко за пёрышком, перебирали серебристые крылья единственной на всём белом свете Серебристой серпоклювки.

– Прости, Чарли, я не знала, – виновато сказала девочка. – Ведь когда человек не знает, то откуда ж ему знать…

– Да ладно, не грусти. – Сдвинутые брови Чарли разгладились так же внезапно, как насупились.

– Сильно навредило ей это мерзкое чудище? – спросила Полл.

– Крыло вывихнуто и сломано, – ответил Чарли и начал аккуратно его вправлять.

– Чарли, – умоляюще сказала Полл, – расскажи, кто такая Серебристая серпоклювка!

Чарли продолжал возиться с птицей, и Полл поняла, что сейчас его лучше не торопить. Наконец он заговорил – нараспев, точно под неслышную далёкую музыку, звучавшую в его душе или памяти.

– Однажды жил да был на Луне человек. А ещё жила на Луне Прекрасная Дама, его подружка. Луна была удивительным местом, куда лучше, чем Земля, но однажды ночью человек и его подружка глянули вниз, на Землю, и увидели колокольню в Нориче. Они о таких чудесах прежде и слыхом не слыхивали, и захотелось им рассмотреть колокольню поближе. Так захотелось – прямо вынь да положь эту самую колокольню. Человек без раздумий перевалился через край Луны и грохнулся на Землю головой вниз. С тех пор с перекошенными мозгами и ходит. А Прекрасная Дама была поумнее, она обратилась в серпоклювку и слетела вниз на попутном ветерке. Она, конечно, ни обо что не ударилась. Только на Земле она утратила своё лунное чародейство, и обратно в женщину ей превратиться не удалось. Так и осталась птицей. Это она и есть, – закончил Чарли самым обыкновенным голосом. – Теперь ты всё знаешь.