в зеркало заднего вида вертолета, чтобы оценить обстановку, но тут же отпрянул. Смотреть туда было все равно что смотреть на белый монитор, тем более на контрасте с пришедшими сумерками.

Иван Волжаев подошёл к переговорному устройству и обратился к пилоту — Кардашев, доложить обстановку.

— Товарищ лейтенант, мы вовремя убрались с поля боя. Где то в той стороне до сих пор стоит зарево, сначала и вовсе была яркая вспышка, а через время прямо над нами промчались пару мелких объектов. Рискну предположить что это наши!

— Будем надеяться, старина. Конец связи.

— Не знаю как вы, парни, но я каску надену — громко произнес Волжаев, снимая с карабина шлем. — Такими маневрами наши могли привлечь вражеские корабли, так что лучше быть наготове. Вертушка против них не выстоит.

— Здравая мысль, това… — начал Егоров, но его прервал взрыв.

Взрыв! вспышка!.. задняя часть вертолёта исчезла, в темноте а вместе с ней и часть экипажа. Сирена пищала, но Волжаев ее не замечал, Лейтенанту ничего не оставалось как вжаться покрепче в чудом уцелевшую скамью с фиксирующими его ремнями. Безумное вращение вертолёта не давало сосредоточиться и секунды падения превращались в целую вечность…

— Ааа! Мать его! — слышался чей то крик в голове лейтенанта.

— Кто нибудь! Ааа! Отвали тварь!

— Да чтоб его — пытаясь открыть глаза, произнес приходящий в себя лейтенант.

Пару раз моргнув, он огляделся. Вокруг него все было покрыто какими то странными нитями, лишь когда он окончательно пришел в себя, до него стало доходить, что эти нити есть ни что иное, как часть кокона.

* * *

— Да вашу ж за ногу! Почему хоть раз!..Ну хоть разочек, все не может пойти по плану! — возмущался, вышедший из здания генерал.

Он быстро шел по территории импровизированной авиабазы, располагавшейся на территории бывшего взлетно-посадочного комплекса. Территория выглядела брошенной и этому было объяснение: более двух тысяч человек, среди которых были как регулярные войска так и добровольческие формирования, как мужчины так и женщины были одновременно отправлены на штурм нескольких стратегически важных объектов. Тогда территория базы опустела, здесь остались лишь три оператора, следивших за полем боя, два радиста и сам генерал Курбатов, отказавшийся от охраны в пользу штурмовой группы.

— Ну что старина, послужим ещё немного? — заворачивая к двери ангара с самолётами сказал генерал глядя в темноту.

Щёлк…По всему потолку помещения вразнобой начали вспыхивать лампы, сопровождаемые характерными звуками.

Лампы выхватили из темноты помещения белые ровные контуры величественной машины. Ту — 160, старая но надёжный бомбардировщик, получивший за свой цвет и форму прозвище "Белый лебедь"; машина, которой не было равных в прошлом столетии. Этот экземпляр уже успел проявить себя в сражении с арахноидами, но вернулся с последнего задания так и не отработав по цели, с заклинившим механизмом, и ядерной боеголовкой на борту. Так как времени на починку не оставалось, а численность пилотов была ограничена, самолёт было решено оставить в ангаре.

Генерал дёрнул рубильник на электрощите и ворота ангара начали разъезжаться в стороны. Курбатов подошёл к самолёту, импровизированную лестницу от которого, в суматохе, так и не стали отцеплять и поднялся по ступеням к самому люку, после чего перелез внутрь и вместо того чтобы смотать лестницу принял решение ее просто напросто отцепить. Лестница свалилась на бетонный пол ангара, а следом за ней захлопнулась крышка люка машины.

Генерал сел в кресло пилота, осмотрел панель и погрузился в раздумья. Он вспоминал молодые годы и то чему их учили в летной академии. На мгновение он даже вспомнил свои студенческие годы, казармы и товарищей, с которыми он после прослужил большую часть жизни. Добрая ухмылка появилась на его лице на мгновенье, но он тут же откинул все лишние мыли и принялся запускать аппарат.

Не прошло и минуты как реактивные двигатели зашумели и самолёт двинулся к воротам ангара.

— Центр, прием! Говорит генерал Курбатов! — обратился генерал, удерживая палец на переговорном устройстве.

— Товарищ генерал? Где вы? — послышался голос сержанта из динамика.

— Сержант, посмотрите на взлётную полосу, ангар номер 8! — произнес генерал.

— Что вы задумали? Куда вы… Неужели…

— Правильно соображаешь сынок! — уже выруливая из ангара на взлётную полосу сказал Курбатов. — Кстати, в мое отсутствие вы лейтенант будете за главного… И да, вы не ослышались, не могу же я оставить часть без офицера.

— Спасибо за доверие, товарищ генерал! Я вас не подведу!

— Вольно, солдат! — произнес Курбатов. — Отключите зенитные комплексы на время взлета. — добавил командир.

— Вас понял — отозвался солдат. — ПВО отключено, товарищ генерал! — спустя минуту добавил новоиспеченный лейтенант.

— Понял вас, земля. Докладывать мне обо всех изменениях в плане. Конец связи.

Самолёт начал движение. Набор скорости происходил быстро. И вот уже шасси оторвались от земли. Десять, двадцать, тридцать метров над землёй и вот уже самолёт стал виден лишь на радарах.

* * *

Волжаев пытался обнаружить слабое место в коконе из склизких, но таких твердых нитей, сковавших его тело как смирительная рубашка. Ноги были плотно сомкнуты, левая рука плотно прилегала к туловищу, а вот правая почему то была согнута в суставе, а ладонь оканчивалась аккурат возле лица пленника. После череды неудачных попыток пошевелить хоть одной из конечностей, правая рука все таки поддалась, видимо лопнул один из импровизированных хомутов. Хода руки хватило лишь на то, чтобы убрать липкие нити из области лица.

Лейтенант снова мог видеть, чувство тревоги от замкнутого пространства немного утихло, но за ним пришло более неприятное ощущение…липкий страх неизведанного.

— Охренеть — подумал ошарашенный увиденным солдат. — Какая же все таки мерзость.

Лейтенант обнаружил себя подвешенным посреди большого зала состоящего из черных волокон, напоминающих мышечную массу, которая словно была пропитана густой слизью. Из зала уходило множество туннелей во все стороны, а стены были испещрены множеством углублений, в которых он увидел десятки, таких же коконов, как и тот в котором он сам был затрачен. Большая часть коконов была белая, но некоторые отличались, на них виднелись багровые пятна, и если присмотреться, сама их целостность была нарушена.

— Вот дерьмо! — поняв что его может постигнуть та же участь