— Здравствуйте, мистер Мартен. Как вам нравится вечер?

Юноша улыбнулся, и Сюзанна поняла, что если он немного похудеет, то будет весьма привлекателен.

— Очень нравится, миссис Ральстон. Мне никогда не отблагодарить вас за это приглашение. А ваш дом просто ошеломляет, — сказал он, во все глаза глядя на Сюзанну.

Та внутренне поморщилась — юноша определенно был неотесан.

— Мой дом вряд ли так хорош, как дом наших соседей, Генри. — Она вспомнила наконец, как его зовут. — Но я благодарна вам за ваши добрые слова. — Она старалась дать юноше понять, что не следует быть таким восторженным, что нужно сдерживать свои чувства, — но делала это лишь ради Анетты.

— Миссис Ральстон, я уверен, что видел вашу дочь, она шла на пляж. — Юноша порозовел.

Сюзанну ничуть не удивило, что он заинтересовался Лизой; девушке едва исполнилось семнадцать, а у нее уже было множество поклонников, ожидавших возможности как следует поухаживать за ней в будущем году, когда она начнет выезжать в свет. Ее смуглую красоту отлично дополняло огромное состояние отца — Бенджамина Ральстона.

— Лиза была на пляже? А я думала, она играла в теннис после обеда. — Как бы объяснить этому молодому человеку, что он замахнулся слишком высоко? Похоже, он или недалек, или чересчур самонадеян.

Но тут Генри поразил ее:

— Нет, миссис Ральстон, я говорю не о вашей приемной дочери, а о родной, о мисс Софи.

Сюзанна застыла от изумления.

— Я хочу сказать… — мямлил юноша, — я так думаю, что это была Софи. Меня ведь ей еще не представили. У нее золотистые волосы, она среднего роста… — Он вдруг встревожился. — Надеюсь, я буду представлен вашей дочери должным образом?

Сюзанна все еще пристально смотрела на него, понимая, что ей следовало бы раньше угадать намерения Анетты. Хотя Генри Мартен как будущий адвокат, безусловно, нуждался в хороших знакомствах, он приехал сюда прежде всего для того, чтобы поохотиться за ее дочерью. Софи достигла брачного возраста (в мае ей исполнилось двадцать), а Анетта хорошо знала, что отцовское состояние, которое девушке предстояло получить, как только она выйдет замуж, весьма значительно. И в самом деле, когда после смерти Джейка О'Нила стало известно, чем он владел, не одна Сюзанна была потрясена.

Она и теперь не могла понять, каким образом простой ирландец-строитель сумел накопить миллион долларов в ценных бумагах, наличности и недвижимости — и всего лишь за те шесть лет, что они пробыли вместе.

— Миссис Ральстон?..

Сюзанна опомнилась, сдержала дрожь, но так и не поняла, что вызвало в ней такую вспышку гнева — то ли воспоминания о Джейке, о котором она не могла думать без бешенства, то ли этот юный выскочка, вознамерившийся приударить за ее дочерью.

— Должно быть, вы ошиблись. Софи не могла пойти на пляж.

Генри вытаращил глаза.

— Н-но… но я уверен, это была она!

— Она хромала?

Генри продолжал пялиться на нее в полном изумлении. ..

— Простите, не понял.

— Уверена, вам известно, что она ужасно хромает.

— Мне говорили, что у нее не совсем ровная походка из-за несчастного случая в детстве.

Сюзанна прекрасно понимала, почему Анетта проявила такое милосердие, рассказывая своему родственнику о Софи, хотя прежде она никогда не была добра к девушке. Сюзанна постаралась улыбнуться.

— Да, ее хромота — действительно результат ужасного происшествия, случившегося в детстве. Когда ей было девять лет, она упала с лестницы и сломала лодыжку. Кость срослась неправильно, и у Софи по сей день кривая нога. Так Анетта не сказала вам, что моя дочь калека?

Генри на глазах бледнел.

— Нет…

Сюзанна теперь уже улыбалась куда более искренне.

— Конечно, я буду рада познакомить вас с ней. Хотя ей уже исполнилось двадцать, у нее пока не было ни одного поклонника.

— Да… я понимаю.

— Идемте найдем ее прямо сейчас, хорошо? — Сюзанна легко коснулась руки молодого человека.

К тому времени, когда Софи добралась до заднего входа в дом, она не только была окончательно измучена болью, но и находилась в полном смятении, обнаружив, что забыла на пляже свой альбом для эскизов.

Работа для Софи была самым главным в жизни, смыслом ее существования, и до сих пор ей не доводилось оказываться столь небрежной, чтобы потерять альбом. И то, что это случилось именно сегодня, лишний раз доказывало, как сильно она была возбуждена зрелищем любовного свидания.

Софи остановилась в узком коридоре, наслаждаясь прохладой. Проходивший мимо слуга спросил, все ли у нее в порядке, и сказал, что ее ищет мать.

Софи была уверена, что выглядит сейчас ужасно. Сюзанна, конечно, тут же заметит это и поймет, что дочь чем-то расстроена. Но само собой, ей и в голову не придет, какова на самом деле причина огорчения Софи.

Хромая куда сильнее, чем обычно, Софи проковыляла через коридор к центральному холлу и увидела, что из зеленой гостиной выходит ее мать, беседуя с каким-то молодым человеком.

— Софи! Вот ты где! А мы тебя везде ищем. Генри сказал, что ты была на пляже. Это правда? — Сюзанна, в изумлении подняв брови, оглядела взъерошенную дочь.

Софи замерла на месте. Мать подошла к ней, молодой человек тащился следом. Сюзанна была не только хороша собой, но и элегантна, она сохранила великолепную фигуру, ее темные волосы живописно обрамляли лицо с нежной кожей цвета слоновой кости, и выглядела она моложе своих тридцати шести. Софи как-то попыталась представить, какова была ее мать в шестнадцать. И нередко она думала о том, как именно начался роман ее родителей, как обаятельный и неотразимый Джейк О'Нил увлек прекрасную Сюзанну… И как сложилась бы их жизнь, если бы Джейку не пришлось бежать из Нью-Йорка четырнадцать лет назад. Как ей не хватало отца, как она любила его — до сих пор!

Софи надеялась, что ее улыбка выглядит достаточно естественной.

— Извини, мама. Да, я была на пляже, рисовала.

Сюзанна удивленно моргнула.

— Одна?

Софи кивнула.

Сюзанна обернулась к юноше, который, похоже, слегка нервничал:

— Я не говорила вам, что моя дочь еще и художница? Она учится в Академии и дома часто ночи напролет проводит в своей студии за работой. Она хочет стать профессиональной художницей.

Софи недоуменно уставилась на мать — ведь она никогда прежде не говорила при посторонних о профессиональных устремлениях дочери. Несмотря на то что почти четверть их класса в Академии составляли девушки, так же горячо любящие живопись, как Софи, все же общественное мнение до сих пор находило очень странным, почти неприличным, если женщина хотела посвятить себя искусству, вместо того чтобы искать мужа. Софи посмотрела на юношу, который с усилием кивнул. Ей было ясно, почему он чувствует себя неловко.