— Наша девочка… — всхлипывает заикаясь, — Наша Ясемин пропала. — в слезах произнесла она положив руки на грудь.

Мужчина резко побледнел, а губы начали дрожать от одной лишь мысли:

"А что если та девушка, что нашли на пляже моя Ясемин"

Женщина будто прочитала его мысли и сняв бордовый платок со своей головы горько в него заплакала.

На жестком песке лежало истерзанное тело молодой девушки сжавшись в комочек. Белое нежное платье было разорванным на мелкие лоскутки и запачкано ярко-алой кровью.

— Н-е-е-т! Н-е-е-т! — зверски вскричал Серхат, когда увидел на белом песке свою внучку, — За что? — упал он на колени от отчаяния зарыдав. — Кто? Кто это сделал? — разгневанно зарычал он, смотря на лица собравшихся людей.

Стоявший народ шептался между собой обсматривая девушку из далека.

Каждый знал и побаивался господина Серхата в этом районе, но а вот с Ясемин ещё никто не успел познакомиться до этого страшного дня.

Серхат снял быстро с себя клетчатую рубашку и накрыл полуголое тело своей внучки. — Сейчас мой цветочек! Потерпи чуть-чуть, — поднимает дрожащими руками бессознательное тело Ясемин.

Звук сирены скорой помощи усиливался и с минуты на минуту подъехала карета медицинской помощи от куда в спешке вышла дежурная бригада медиков, вытащив медицинскую каталку из автомобиля.

— Кладите девушку сюда! — строго говорит врач, указывая пальцем на кушетку.

Положив аккуратно Ясемин на каталку голубого цвета, он прикрыл своё лицо ладонью и с печалью взмолился:

— Умоляю вас, спасите! Она самое дорогое, что осталось у меня от сына.

Молодая девушка из бригады медиков ласково сказала:

— Не беспокойтесь, она жива, но пульс слабый! — установив кислородную маску, заявила, — Молитесь Всевышнему, чтобы мы успели довести ее до больницы. У пострадавшей травматический шок и в любой момент сердце может не выдержать. — погрузив Ясемин в машину и под вой сирен они быстро поехали в больницу.

Глава 5

"Однажды разбив, ты уже не соберёшь сердце по частям, А собирая осколки можно только глубже ранить".

Мне холодно. Вокруг меня сыро и темно. Я стояла между ярким светом и кромешной тьмой. Голоса в голове не стихают, они смеются и плачут одновременно. Внезапно свет погас, и я провалилась в неизвестную пустоту открыв глаза.

Возле меня стоял мужчина в белом больничном халате и у него в руках был дефибриллятор.

"Где я?" — пробежалась мысль.

В ушах резко зазвенело, а перед глазами появились лица тех троих, они истерически смеялись стоя возле меня. Кто-то из них схватил меня за руку, а я не выдержав закричала и стала вырываться.

Почувствовав тепло, что медленно распространялось по моим венам мне захотелось резко спать и веки невольно стали закрываться.

"Господин Серхат! Судебно-медицинская экспертиза показала, что её изнасиловал мужчина, схожий по нашей базе с серийным маньяком, которого к сожалению, нам ещё не удалось поймать" — послышался мужской голос.

"О чем вы? Это было групповое изнасилование! " — раздался возмущённый голос женщины.

Слышу разговор сквозь поверхностный сон, и медленно открываю глаза. У моей кровати сидел опечаленный дедушка с поникшей головой взявшись за неё двумя руками, а возле него полицейский, который что-то записывал на белом листе бумаги.

Мои руки и ноги крепко прикованы к больничной кушетки, к груди присоединены разного цвета провода, которые вели к аппаратуре, что стояла с лева и издавала кратковременное пиликанье.

«Она пришла в себя» — послышался милый голос.

Это была медсестра, она торопливо нажимала на непонятные мне кнопки на аппаратуре, а потом выбежала из кабинета, а следом за ней вышел мужчина с погонами майора на плечах.

— Аллах услышал мои молитвы, и ты пришла в себя, — сказал дедушка со слезами на глазах. — Я клянусь Аллахом, что тот, кто сделал это с тобой заплатит с полна. Ты только назови имя! — тихо прохрипел он, крепко сжав мою ладонь.

«Эрдоган, Вурал, а третьего не знаю, как звать» — мысленно проговорила их имена.

— Прости что не уберёг тебя. — громко закричал и расплакавшись стал целовать мою ладонь.

Его тёмно-карие глаза были опухшими и красными от слез. Столько боли в его глазах я ещё не видела. Он не успел оправиться после смерти моих родителей, как на его плечи упала тень позора и постучалась в дверь страшная беда.

Я закрыла глаза и слезы сами покатились по моим щекам. Мне никогда не было так стыдно перед дедушкой и противно от самой себя. Почему я выжила? Лучше бы умерла на том берегу вместе со своей болью и позором, что чувствую до сих пор.

При жизни мама говорила: «Невинность это самое дорогое, что есть у тебя, отдав свою честь мужу в браке, ты станешь королевой для него. А если потеряешь её до брака, то станешь пустой как пробка и тогда все мужчины будут обращаться с тобой как с грязной распутной девкой».

Скрип двери и в мою палату зашел Адем. Увидав меня в таком положении, он застыл и резко побледнел, что мне на секунду показалось, он сейчас упадет в обморок.

Дедушка, повернувшись в его сторону сразу же встал и пошатываясь подойдя к нему тихо сказал:

— Адем, прости, но сейчас не лучшее время и место для бесед, — открывает дверь палаты указывая рукой на выход, — Пойми меня правильно Адем, твоей невесте сейчас нужен покой. — грустно сказал дедушка.

Адем приблизился ближе к дедушке и над ухом прошептал, пусть и не разборчиво, но мне удалось распознать и услышать такие слова:

"Я всё узнал! Ясемин вчера взял другой мужчина, а подбирать за кем-то это позор и клеймо на всю жизнь. Я разрываю помолвку и свадьбы не будет!" — снимает кольцо и кладёт его на тумбочку, что стояла у выхода из палаты. — "Мне нужна была чистая и непорочная Ясемин, а не запачканная чужими ласками девка". - выскочил из палаты громко стукнув дверью.

После этих слов, всё внутри оборвалось. Моим слезам не было края. В груди сжалось сердце с такой силой, что невозможно вздохнуть. Хочется умолять, чтобы мой свет не гас, любовь не умерла, ведь я дышу и живу одним Адемом. Стараюсь, но не могу вымолвить ни одного слова, чтобы остановить его, а только лишь издаю короткие, жалкие мычания, от которых становится ещё хуже. Я стала громко плакать, визжать, брыкаться от чего ремни на руках и ногах до онемения на коже прижимали меня к кушетке. Из моей души вместе с криком выходила вся боль и становилось безразлично, что будет со мной. Хотелось одного: смерти.

— Ясемин, моя светлая девочка, — подбежал