– Только очень маленьким мальчиком, который обладал даром устраивать всяческие проказы, – с улыбкой ответила графиня, протягивая юноше руку и с замиранием сердца встречая его обаятельную улыбку. – Приятно снова встретиться с вами, лорд Фрэнсис.

– Теперь понятно, почему вы остаетесь в провинции и не посещаете Лондон. Я вижу, вы живете у источника вечной молодости, – сказал он, крепко пожимая ей руку.

Графиня была далеко не в восторге от лести молодого человека – если он так же ведет себя по отношению к Софии, то неудивительно, что у девочки закружилась голова, и с ее точки зрения, молодой человек был чересчур красив. Но все эти мысли мгновенно улетучились у нее из головы, когда Оливия, даже не взглянув – не осмеливаясь взглянуть, – осознала, что кто-то еще вышел из дома на крыльцо и спускается по лестнице.

«Это наяву? – подумала графиня в панике, когда больше уже невозможно было игнорировать того, кто направлялся к ним. – Возможно ли такое?» Сердце Оливии так стучало, что ей казалось, она опозорится и вот-вот упадет сейчас в обморок.

Граф выглядел более высоким и солидным, чем ей помнилось, но не толстым – в его теле не было ни единой лишней унции, насколько можно было судить по первому взгляду, просто плечи и грудная клетка стали шире и мощнее. Он был крепким, с натренированными мускулами, а волосы – он не потерял ни единого – остались густыми и темными, хотя виски покрылись серебром. Как ни странно, благодаря седине он казался еще более мужественным и сильным. Но лицо изменилось. Оно осталось таким же красивым – ей показалось, даже стало красивее, – но теперь это было лицо мужчины, а не мальчика. В подбородке чувствовалась сила, а в темных глазах угадывался цинизм, которого прежде но было. Это был, несомненно, он, конечно, он, совершенно другой и все-таки тот же самый.

– Оливия, – поздоровался граф, протянув ей руку, – она помнила его руки с длинными пальцами и ухоженными ногтями. – Добро пожаловать домой.

– Маркус. – Глядя, как он сжимает ее ладонь, женщина с некоторым удивлением ощутила теплоту и силу, словно ожидала только увидеть, а не почувствовать прикосновение, и еще больше удивилась, когда он поднес ее руку к губам.

Взглянув ему в глаза, Оливия поняла, что его мысли заняты тем же, что и ее собственные – он отмечал изменения и сходство. «Я постарела», – подумала Оливия, снова отведя взгляд; ведь когда он оставил ее – нет, когда она выгнала его, она была просто девочкой, ей было всего двадцать два года.

– Папа! – София захлопала в ладоши. – Ну разве мама не красива?

– Красива, – спокойно согласился тот. – Очень. Пойдем в дом, Оливия. Мои дворецкий и экономка не могут дождаться, чтобы их представили графине. А потом София проводит тебя в твою комнату, чтобы ты смогла отдохнуть и освежиться.

– Спасибо, – поблагодарила она и, опершись на предложенную руку, услышала позади радостный смех дочери.

Маркус не знал, как вести себя, когда приедет Оливия. Эта проблема мучила его много дней, и он совсем не был уверен, что остановился на правильном решении.

Быть может, следовало бы принять ее как гостью, а не как хозяйку Клифтон-Корта. Быть может, следовало бы поместить ее в комнату для гостей, а не в спальню графини, соседнюю с его собственной. Быть может, следовало бы запереть двери между их туалетными комнатами. Быть может, следовало бы остаться в холле, а не выходить встречать ее к карете. Или, быть может, следовало бы не соглашаться с Софией и выйти раньше дочери?.. Может быть, за обедом ему не следует передавать Оливии обязанности хозяйки дома, посадив лицом к себе на противоположном конце стола рядом с Веймаутом. Может быть, лучше было бы сразу заняться делами и, как только она приедет, увести ее в сторону и обсудить грядущую помолвку Софии. Или, возможно, ему вообще не следовало вызывать ее, а нужно было просто узнать ее мнение и получить совет в письме – так он делал не раз за эти годы, и ее ответы неизменно были ясными и рассудительными.

Позже вечером, заканчивая в паре с герцогиней третью партию в карты, граф Клифтон чувствовал себя неуклюжим школьником и завидовал своей супруге. Весь вечер Оливия Клифтон была спокойной и невозмутимой хозяйкой, а сейчас в противоположном конце длинной гостиной мирно беседовала с Веймаутом, Саттоном, Софией и еще несколькими гостями.

«Моя жена! Ливи. Незнакомка, – думал граф, глядя на нее через комнату. – Вот уже девятнадцать лет мы женаты».

– Они прекрасная пара, правда, Маркус? – сказала герцогиня, когда хозяин дома вел ее к подносу с чаем, и ласково улыбнулась группе гостей. – Такая очаровательная девушка. Должна признаться, Фрэнсис ее не заслуживает, хотя он милый мальчик. Как считает Уильям, когда наш сын бросит свои юношеские увлечения, весь мир увидит его в ином свете. А я уверена, что он уже покончил с прошлым. София благотворно влияет на него.

– Кажется, прошло бесконечно много времени с тех пор, как они играли и беспрестанно ссорились, – ответил граф, избегая основной темы.

Саттон сделал предложение Софии, но окончательного ответа еще не получил. Ему сказали, что необходимо согласие матери Софии, потому что дело серьезное и нельзя не учитывать юность девушки. Но тем не менее Друзья графа – Веймауты – вели себя так, словно откладывание помолвки было простой формальностью.

– И он ближе ей по возрасту, чем Клод, Ричард или Берти, – продолжала герцогиня.

– Кстати, как прошло крещение сына Клода? – спросил граф, стараясь уйти от разговора.

Вопрос оказался на редкость удачным. Герцогиня, взяв у него из рук чашку с чаем, собрала вокруг себя нескольких дам помоложе и с довольной улыбкой начала занимать их рассказом о крестинах внука, а лорд Клифтон вежливо остался стоять в стороне, наблюдая за тем, что происходило в гостиной.

Молодежь сгруппировалась у фортепиано, София села за инструмент, а Саттон, стоя позади нее, наклонился, чтобы поставить ноты. Его руки оказались по обе стороны от девушки, и когда та обернулась, чтобы улыбкой поблагодарить его, молодые люди чуть не поцеловались. «Если этот щенок хоть одним пальцем дотронется до Софии без моего личного разрешения, я…» – мысленно пригрозил граф, сжав зубы, и глянул в сторону жены, ища поддержки.

Оливия должна была помочь. Она мать, она, без сомнения, должна знать, что нужно сделать, чтобы положить конец этой нежелательной связи. Когда-то она сумела убедить юную Софию провести Рождество с отцом в тот единственный год, когда девочка захотела вернуться домой к матери, с которой жила все остальное время. И когда пришло время, Оливия уговорила их дочь поехать в школу, хотя София капризничала, сердилась, не слушалась и громко заявляла, что мама станет на ее сторону и не будет настаивать, чтобы ее отправляли в школу, будто она никому не нужна!

Да, тогда Маркус понял, что нелегко воспитывать дочь, когда рядом нет жены, которая могла бы посоветовать и поддержать его. Он никогда не спрашивал совета у Мэри, хотя та была разумной женщиной и с радостью помогла бы ему. Мэри и София принадлежали к двум совершенно разным областям его жизни.