настырной. Пока всё аккуратно не сняла с себя и с меня, к телу своему не подпускала. Наконец, я добрался до её прелестей. Но не успел войти в райский сад, как кто-то треснул меня по голове. Последнее, что услышал, было щебетанье прекрасной птички Софи:

   – Где вас носило уроды? Меня этот пьяный мерин чуть не отымел.

   «Кто это тут мерин?» – успел удивиться я и умер.

ГЛАВА 4. Бранка. Строптивый жених

Бежали мы резво, со стороны – просто загляденье. И как ему с голыми пятками, так удается легкой ланью скакать? И самое обидно – я ему прoигрывала. Видел бы меня папенькин гарнизонный командир, помер бы от стыда. Я же среди вояк завсегда самая резвая была, потому что мелкая и юркая.

   Думать – это не мое, по утверждению окружающих. Обидно, ведь не в красоте дело, а в руках неуемных. Понимая, что тяжело найденный наследник сейчас добежит до леса, а там мне придется его по всем малиновым кустам наперегонки с медведями искать, я решила воспользоваться хитростью. Нет, сначала рассчитывала на ловкость, но удача дама с характером.

   Метнула лопату на манер копья. Напугать хотела. А он, юродивый, возьми и прыгни в сторону. Да неудачно так. Только руками взмахнул словно крыльями – и в большой валун лбом впечатался.

   – Эй, - я склонилась над бесчувственным телом. На лбу Тимона среди веснушек наливалась огромная шишка. - Ты зачем камень бодать решил? И что мне теперь с тобой делать?

   Как честная девушка, я попыталась приподнять обвисшего кулем парня. И даже один шаг в сторону сделала. Да уж, к такому меня папенька не готовил.

   Потом в голову пришла мысль хоть и запоздалая, но дельная: проверить, насколько тело живо… Ну, или не живо. В очередной раз уронив бедолагу, причем он мстительно приземлился головой прямo мне на ногу, вызывая в душе порывы высказаться как наши воины, когда застали меня за подглядыванием возле щели в стене мужской бани, я поспешила совершенно беспринципно его пoщупать. Интересовала меня грудь. Вот тоже странность: у воинов зачастую борода переходит в поросль на шее и ниже, а тут все гладко и чисто. Только веснушки забавно рассыпаны.

   Я скользнула ладонью по коже. Кончики пальцев нервно закололо. Οдно дело со стороны смотреть, а совсем другое – щупать.

   Чуть заметные толчки сердца заставили меня облегченно выдохнуть. Глупо было бы гоняться за неуловимым драконом, чтобы потом его же в первую встречу и прибить.

   Пришлось распрямиться, и, уперев руки в бока, на манер грозной женки, поймавшей дражайшего супруга за распитием настойки, которую полагалось выставить на стол к приезду мамы, с укором уставиться на тело.

   Вдали по тракту, который больше походил на широкую тропинку, двигалась неспешно груженая телега.

   – Эй! – крикнула я.

   Затем совершила то, за что нянюшка точно бы взяла хворостину – засунула два пальца в рот и свистнула. Это Кит-егоза научил меня, ещё в детстве, за слюнявый поцелуй в щеку.

   Но помощь пришла неожиданно не с дороги, а из кустов, что росли по кромке леса.

   – Дева? - удивился бородатый тип в простой рубахе, подпоясанной бечевкой, и широких штанах. Вида он был безобидного, если бы не топор в руках. – Чего шумишь?

   Я во избежание недопонимания и проблем, решила схватить лопату. Так мы и застыли напряҗенно изучая друг друга. Но мужик оказался неробким малым и, почесав бороду, двинулся в нашу сторону.

   – Так в чем дело-то? - повторил он. - Каpтошку ещё рано воров… то есть окучивать, - притворился исключительно добропорядочным типом и попытался спрятать за спину топор. - Чего ж тебе надобно?

   – Нет, – я гордо вздернула нос, намекая, что трусливых тут нет, и тут же шмыгнула им. - У меня тут вот…

   – Дела, - крякнул странный мужичок. - Закапывать собралась? Так чего в поле, до леса близко. Помочь? Я много не возьму, на червушке сговоримся.

   Я рассеянно почесала нос черенком лопаты:

   – Помощь-то мне нужна, только не совсем в рамках вашего предложения.

   – Чего? – озадачился нечаянный свидетель, у которого с мыслительным процессом оказалось ещё хуже, чем у меня.

   – Закапывать не надо. Зря я, что ли, его щупала?

   – А что тогда хочешь, зачем окаянного прибила? - не унимался этот новоявленный следователь, кося глазом в сторону моей добычи. - Неужто мертвяком за собой заставишь ходить? - глаза его округлились, рот открылся.

   «Вот ещё бы язык вывалил и сам бы стал на упыря похож», - мелькнула в моей голове шальная мысль. Поэтому я стояла и соображала, как до этого донести, что ничего подобного я не замышляю, и ноша моя пока ещё жива, правда, не совсем здорова.

   – Так мне б его на телегу, мил человек, - решилась на хитрость, - до дому родимого довезти надо.

   – Хворый, что ли? – прищурился надоедливый мужичонка, почёсывая за ухом обухом топора.

   – Конечно, хворый, – утвердительнo закивала я, перехватывая лопату покрепче, а то мало ли что у него в голoве. - Горячка была у сердешного, вот и сбежал.

   – А зачем лопатой кидалась? - прищурился тот. - Ей разве горячку лечат?

   – Ещё как, - подтвердила я и посмотрела на подъезжающую телегу. – Слушай, я тебе грошик, а ты мне болезного в телегу погрузить помоги, - попросила я этого зануду.

   – Не-а, – не согласился тот, - гони серебрушку целиком, а то я расскажу, как ты за ним гналась и лопатой родимого прикладывала.

   Я от такой наглости оторопела. Целую серебрушку? Да я лучше этого махнюка голым тут брошу, а позже другую телегу подгоню. Но потом посмотрела на бледного парня, лежащего у моих ног, и чуть не всплакнула. У него уже даже веснушки выцвели. Не окочурился бы. Α впрочем, какая разница? Положу в гроб и повезу домой оплакивать. Так даже удобнее. Если по дороге воскреснет, то все равно хлопот значительно меньше. Α гроб и заколотить можно.

   – Не хочешь, не надо, - пожала я плечами, – тогда кого-нибудь другого попрошу,