несущийся силуэт сеттера. А на пригорке сидел на задних лапах старый ротвейлер и смотрел на неё так ласково, так знакомо. И запах от него шёл до боли знакомый…

— Папа? Ты — собака?

— Конечно. Я всегда мечтал быть собакой. Мы ведь — одна семья…

Откуда-то сверху на Ночку вместо снега падали горячие солёные капли.

— Почему ты плачешь, Папа?

— Тебе показалось, Ночка. Собаки не плачут. Собаки воют.

От горя.