– Ты поступил совершенно правильно. Кстати, ты сказал, что посторонние царапины были не такие уж глубокие. Возможно, не глубже твоих. – Он вытянул руку, показывая свои когти.

– Да, так она и выглядела, – ответил Фуртиг осторожно, зная, что со старейшими так и следует разговаривать, поскольку они могут подумать, что ты по молодости заблуждаешься.

– Значит, он не знаком с Гаммажем, – произнес Фал-Кан.

Фуртиг пришел в замешательство, из-за чего заговорил со старшим несколько непочтительно, хотя бы потому, что перебил его.

– Откуда ему его знать? Он же иноземец – и не из Пяти Пещер – или он кто-то из западного Народа. Так что Гаммаж не мог знать его, как и он Гаммажа.

Фал-Кан тихо рыкнул, и Фуртиг, немного смешавшись, осознал свою ошибку. Однако удивление у него осталось.

И тут Фал-Кан хрипло заговорил, как всегда разговаривал с теми, кто ему возражал. Так было принято в пещерах.

– В наше время о Предке было принято говорить открыто и почтительно. Ты никогда не задумывался, Фуртиг, почему в последнее время, когда ты еще рос, он не удостаивал нас своим вниманием? Хотя, похоже, ты еще недостаточно взрослый…

Фал-Кан не стал дожидаться ответа, а продолжил:

– Дело в том, что наш Предок, – себя же он никогда не называл Достопочтимым Предком, равно как не использовал других слов, выражавших его старшинство и величие, – охвачен страхом, что Демоны могут вернуться. И этот страх глубоко обуял его, поэтому он и призывает весь Народ к объединению – словно мы – это одна семья или клан! Все Народы должны объединиться! М-да, – сурово прибавил он, и шерсть вздыбилась на его спине. – Надо же додуматься до такого!

– Все воины знают, что Демоны ушли. Они убивали друг друга и не могли больше производить потомство, поэтому их становилось все меньше и меньше, пока они не исчезли насовсем. Откуда же им тогда взяться? Неужели их кости вновь обрастут плотью и шерстью, а сами они оживут? А Предок боится их возвращения, и это привело его на неверный путь. Когда к нам в последний раз являлся от него посланник, мы узнали, что он передает такие же подарки и другим. И еще я узнал, что Предок даже говорил о перемирии с Лайкерами, чтобы вместе защищаться от врагов, если Демоны вдруг возвратятся. Ведь если они вернутся, мы окажемся слишком разрозненными и слабыми, чтобы выстоять против них. Когда об этом стало известно, Старейшины отказались принимать дары от Гаммажа и передали посланнику больше не приходить, ибо больше мы не считаем их своими братьями по клану.

Фуртиг проглотил комок в горле. Неужели Гаммаж совершил такое?! Об этом он совершенно ничего не знал. Ибо никто еще из Народа не падал так низко, чтобы делить оружие с врагами. И Фал-Кан никогда не рассказал бы об этом, если бы не был совершенно уверен, что это правда!

– Гаммажу сообщили о нашем решении, и он все понял, – продолжал Фал-Кан, с силой ударяя хвостом по земле. – И с тех пор мы больше не видели его посланников. Но мы слышали от наших западных союзников, что в некоторых Логовищах установили флаги перемирия. Сейчас там собираются какие-то неизвестные нам из Народа. И мы совершенно не знаем, кто это. – Тут Фал-Кан прибавил: – Но может статься так, что, порвав отношения с родным кланом, Гаммаж стал внушать плоды своего безумия им. А это позорно, поэтому мы не должны даже говорить об этом между собою, если этого не потребует великая нужда. – Он немного помолчал, затем тихо произнес: – Что же касается той отметины на дереве, думаю, нам надо рассказать о ней нашим воинам. И еще мы расскажем о ней нашим западным союзникам. Скоро они прибудут на Турнир. А теперь ступай и как следует поешь, воин. А я передам твои слова Старейшинам других пещер.

После полудня разведчики сообщили о появлении гостей, но до достижения Пещер эта группа не стала разбивать лагеря, как обычно перед наступлением ночи. Было время чередования сезона, когда западные кланы подошли к пещерам. На следующий сезон Народ Фуртига должен будет пересечь солидное расстояние, чтобы попасть на Турнир.

Все молодые и еще не нашедшие себе пару воины, которые собирались участвовать в Турнире, разбрелись по стране в набегах (до тех пор пока Старейшинам не удастся обуздать их и занять непосредственным долгом). Хотя считалось неприличным бесцеремонно рассматривать гостей, на это никто не обращал внимания, все смотрели на новоприбывших, сравнивая их с прошлыми победителям, и те в знак протеста окружили своих женщин и детей и посматривали на Выбирающих.

Но для Фуртига никого не было привлекательнее Фас-Тан из пещеры Формура. Его интерес к ней возобладал над вероятными соперниками и боевых призов, которые представило бы другое племя. Нет, с горечью думал он, у него нет ни единого шанса обратить на себя внимание Фас-Тан.

Из-за некоторых запутанных законов наследственности, прослеживающих в ее семье, она обладала особым цветом шерсти и замечательной ее длиной, и эта шерсть покрывала все тело, что весьма подчеркивало ее красоту. Мягкая шерсть на ее голове и плечах была почти в три раза длиннее, чем мех, покрывающий Фуртига, и еще она имела два цвета, от темно-коричневого до нежно-кремового, и не имела ни подпалин, ни полос. Ее хвост напоминал шелковый поток и тоже был темным. Чтобы расчесать его, она сломала множество гребней из рыбьих костей, которые присылали в пещеру Формура восторженные поклонники в надежде, что Фас-Тан обратит на них внимание. И знание того, что она пользуется гребнем, изготовленным его неуклюжими руками, придавало любому воину гордости.

Естественно, что Фас-Тан будет выбирать первой, а с ее гордостью она выберет самого достойного воина. Но воин мог только мечтать об этом, что Фуртиг и делал.

Внезапно другая мысль завладела Фуртигом. Откровения Фал-Кана о заблуждении, почти измене Гаммажа не выходили у него из головы. И он почувствовал, что смотрит не на женщин из западного клана, а на воинов-соперников. У большинства имелись охотничьи когти, подвешенные к ремням. Однако глаза Фуртига отметили по меньшей мере троих, у которых не было этих знаков отличия мужественности, и все-таки они шли вместе с остальными. Воин мог раздобыть такие когти только двумя способами, если им их не прислал Гаммаж. Он мог унаследовать их от отца, если тот отправился в страну Последней Тьмы, либо вызвать на поединок их обладателя и выиграть их в бою в качестве трофея.

Когти Фуртига достались ему от отца. Ему пришлось очень долго подгонять их к своим рукам при помощи молота. А что, если кто-нибудь завтра вызовет его на поединок и отнимет их… – Фуртиг опустил руку, словно защищая свое оружие, подвешенное к ремню. Лишиться когтей… Да это же равносильно смерти!

Он снова думал о Фас-Тан, и тотчас почувствовал жар во всем теле; ему захотелось громко вскричать и вызвать на поединок усатого воина, стоящего ближе всего к нему. Он знал, что никто не откажется от участия в Турнире, когда Выбирающие с кокетливым видом прохаживались мимо, помахивая хвостиками и делая вид, что никого не замечают, и все же прекрасно ощущая взгляды, которые бросали на них мужчины.