В кабине лифта кнопки с подсвеченными серебристым светом цифрами от 2 до 7 – с правой стороны. Над ними три черные кнопки. Дориан нажал кнопку с цифрой «3» и отступил. Двери лифта закрылись.

– На первом этаже расположены кинотеатр и гостиная. Там же, на первом, бассейн, почта, спортзал и беговая дорожка. Скорее всего именно там вы и встретите других проживающих. – Кабина остановилась на третьем этаже, но двери не открылись. Зато на левой стенке появилась панель, и Дориан нажал четыре буквы.

Дверь открылась – прямо перед нами пустое жилое пространство. Коридора здесь не было, как и необходимости в нем. Я замерла, словно завороженная открывшейся красотой. Потом шагнула вперед и услышала донесшийся словно издалека голос Дориана:

– Камеры установлены по всему зданию – в лифтах, в фойе, на автомобильной стоянке и так далее, – но не в вашем доме. Для вашего этажа вы получите собственный уникальный код. Вводить его вы можете либо в кабине лифта, либо по прибытии на свой этаж. Решайте сами. Если кто-то из жильцов обратится с просьбой впустить его на ваш этаж, вам достаточно для этого нажать кнопку. Двери на ваш этаж откроются, потому что вы посылаете сигнал из ваших апартаментов.

Пройдя по деревянному полу, я остановилась на стороне, выходящей на улицу. Вид был потрясающий.

– Вы можете смотреть на улицу, но с улицы вас никто не увидит, – сообщил от двери Дориан. – Вам обеспечена полная приватность. Для нас важна ваша безопасность, и поверьте мне, если вы поселитесь здесь, она будет вам обеспечена. В доме установлена система сигнализации. Вы также можете пользоваться расположенной на нижнем уровне автостоянкой. Если вы будете пользоваться лестницей, то получите код для выходов первого этажа и вашей собственной двери. Вам также предоставят индивидуальный код для всего, что расположено на главном этаже. У нас есть удаленная служба наблюдения, хотя вы скорее всего онлайновых секьюрити никогда не увидите. Жильцы их не видят, но если что-то случится, защита будет обеспечена вам в течение нескольких секунд.

– Как мне известить их?

Дориан подошел к кухонному острову и просунул руку под столешницу.

– Здесь есть тревожная кнопка. Такие же имеются в каждой комнате.

Я взглянула на Сиа, мечтательное выражение на лице которой сменилось озабоченным. На первый взгляд охранная система представлялась избыточно сложной, но, с другой стороны, люди здесь жили богатые. И как по-моему, безопасность лишней не бывает.

Я вернулась к окну. Внизу царила привычная деловая суета; люди торопливо шли по тротуару или останавливали такси и садились в него. Рабочий день близился к концу, и машины проносились туда и сюда. Большинство спешили домой, и я знала, что через два-три часа улица опустеет и притихнет. Волнующая дрожь пробежала холодком от затылка по спине, рукам и ногам, оставляя за собой приятное возбуждение. Такое приятное, что его захотелось продлить.

А потом в голову как будто ударило: я хочу здесь жить. Не в мечтах и грезах, а по-настоящему, наяву. Я ощутила вдруг желание спрятаться, уединиться в этом отрезанном от мира уголке, но одновременно остаться в центре всего. Увидев лишь немногое, я уже знала, что здесь все на высшем уровне.

Я побродила еще по этажу. Повсюду деревянные полы. Четыре спальни. Хозяйская ванная с глубокой ванной. Две гостиных, одна ниже уровня пола. Между двумя диванами – камин из белого кирпича, пусть и декоративный, как Дориан объяснил Сиа, но все равно красивый. Современная, укомплектованная всем необходимым кухня с гранитными столешницами и профессионального уровня приборами и оборудованием. Три люстры в нужных местах. Мебели в апартаментах не было, но Дориан сказал, что люстры можно оставить.

Потом он спустился на лифте вниз, чтобы мы поделились впечатлениями, и оставил код для вызова кабины, когда мы закончим.

Едва за ним закрылись створки, как Сиа повернулась ко мне:

– О’кей, прежде чем ты что-то скажешь, сообщаю: все это обойдется в двадцать пять тысяч долларов в месяц. Я знаю, что ты можешь себе это позволить, и считаю, что тебе нужно подать заявку.

Я уже была готова согласиться, но в последний момент не смогла решиться.

– Лайаму так нравился наш дом. – Я почувствовала, что он рядом, со мной, смотрит на новые апартаменты, и ему больно. Неужели я променяю дом его мечты на вот это?

Сиа закатила глаза.

– Не хочу показаться грубой, но Лайам и сам был бы за то, чтобы ты перебралась сюда.

Всего лишь год прошел, эхом пронеслось у меня в голове.

– Не знаю, Си.

– А я знаю. – Она подошла ко мне, тронула за руку и, понизив голос, мягко сказала: – Такой шанс выпадает раз в жизни. Долго это место пустовать не будет, и тот, кто въедет сюда, выедет не скоро. Я вижу, тебе здесь понравилось, и другого шанса может не выпасть. Это я гарантирую, потому что знаю. Я наблюдаю за этим домом два года и никогда раньше не слышала, чтобы здесь освободилось место. Въезжай, пока не поздно. Вдобавок ко всему ты будешь так близко ко мне! Знаю, тебе не нравятся долгие поездки на такси, и ты терпеть не можешь ездить в одиночку в поезде. Ну так сделай шаг. Возьми эти апартаменты.

Я порывисто выдохнула.

– Не уверена, что меня примут. Думаю, сюда уже выстроилась длиннющая очередь желающих.

– Им сильно повезет, если они заполучат такого жильца, как ты. – Сиа сжала мою руку. – Бери, ладно? Или по крайней мере постарайся. Ради меня. Умоляю.

– Я… – Я действительно хотела. В самом деле. Но Лайам… Это выглядело бы так, словно я бросаю его, предаю. – Мне нужно подумать.

В ее глазах мелькнуло разочарование, но она не сказала ни слова. Только улыбнулась и привлекла к себе, прижалась щекой к щеке.

– О’кей. Не торопись. Подумай. – Сиа обняла меня, и в тот момент – когда мое сердце любило одно, но хотело другое – больше всего я нуждалась именно вот в таком вот утешении.

Домой я возвращалась с таким чувством, будто сошла с ума. Как можно даже думать о том, чтобы уехать из дома Лайама, нашего с ним дома? Я вошла, повесила пальто на крючок с обратной стороны двери и направилась в кухню. Пустую и темную.

Раньше здесь кипела жизнь. Бейсболки Лайама. Брошенная кучкой спортивная форма. Ею пропах весь первый этаж. Он постоянно обещал убрать лишнее, перенести, но так ни разу и не сделал. Делать приходилось мне, и меня это раздражало. Лайам понятия не имел о том, как его вещи оказываются в ящиках комода.

Столько воспоминаний, но половина их надежно упакована и убрана подальше.

Избавиться от всего не хватило духу. Остались фотографии, но только не свадебные. Свадебные я отослала родителям вместе с Фрэнки. После той трагедии я на какое-то время перестала есть, принимать душ, жить. О себе не могла позаботиться, не говоря уже о нашем песике, вот и отправила малыша на ферму – носиться бездумно по травке. По крайней мере так я объяснила это самой себе, в душе надеясь, что там ему будет лучше, что там он будет счастлив. Лайам не был охотником – в отличие от моего отца. Фрэнки умел работать с птицей, и, может быть, там, на ферме, для него все сложилось к лучшему.