С Асторгом дела у Империи обстояли приблизительно так же. На словах мир и дружба, вроде как изрядно укрепленные недавним разделом южных завоеванных владений, а на деле бесконечные пограничные конфликты и непрерывное слежение друг за другом. Для настоящей, а не бутафорской войны сил у обеих сторон было маловато. Асторг уступал Империи в народонаселении, а значит, и в количестве войск, которое он мог выставить на поле битвы, а Линдус вместе с властью получил кучу проблем, которые не дали бы ему возможность провести короткую и победоносную войну, по крайней мере на данный момент.

Среди них числились кровавые и страшные мятежи, то и дело вспыхивающие на присоединенных территориях, особенно на Юге; нестабильность финансовых дел, ибо в смутные времена приток денег в казну здорово уменьшается по причине того, что очень уж многие стремятся чуть-чуть, да зачерпнуть из золотой речки, справедливо полагая, что в этой суете данного шага никто не заметит; ну и самое главное – дела семейные. Братья единокровные.

Нет, так-то выходило, что Линдус Второй трон не узурпировал, а получил его по праву. Папаша по официальной версии вроде как сам помер, так что все верно – престол по старшинству перешел и по установленному лет триста назад статуту.

Вот только плевать остальным братьям было на этот самый статут. Им была нужна власть, до которой, казалось, уже рукой подать, и не нынешняя, над какой-то провинцией, а абсолютная. Над всем и всеми.

Перегрызлись братья, перегрызлись. Нет, формально тут тоже все было благообразно. Они время от времени встречались, сердечно общались, младшие преклоняли колено перед старшим, и – ждали. Ждали чужих ошибок, ненавидя друг друга так, как на это способны только родные по крови люди.

А младшенький, Айгон, даже на визиты во дворец Императора не расщедривался, небезосновательно полагая, что, отбыв туда, обратно в свои земли он уже не вернется. Его Линдус Второй особенно не любил, и, если верить услышанному, даже пару раз пытался убить чужими руками, но безуспешно. Сам же Айгон тем временем железной рукой навел порядок в северных землях, практически восстановил сгоревший пару лет назад флот и теперь скрытно, но так, что все про это знали, налаживал связи с нордлигами, окончательно оправившимися от недавнего разгрома и снова рвущимися в бой. Точнее – к грабежам и насилию, без которого этим бородатым ребятами жить невыносимо.

В общем – какие там войны, какие Халифаты, какой Асторг? С внутренними делами бы новой власти разобраться. А еще – с эльфами, которые подобно заразе, потихоньку, потихоньку расползаются по имперским землям, подминая под себя деревеньки, городки, реки, поля. И, приходя на новое место, они обустраиваются так, что становится ясно – никуда они отсюда больше не уйдут, как это случилось с Фольдштейном и Сезией. Линдус, тогда еще Восьмой, пустил их туда на время, дабы спровоцировать конфликт, который выльется в войну. Со второй частью плана сложилось, война началась. А с первой – нет. Не ушли эльфы обратно за Луанну, не захотели.

В общем – тлеет там. Так тлеет, что вот-вот полыхнет. Опять же – как мы и предполагали. И другая наша догадка нашла подтверждение – на усмирение Меллобара и его ушастых подданных Линдус Второй собирался отправить сводную рать, главные места в которой занимали Орден Истины и Светлое Братство. Причем никто не боялся во всеуслышание говорить, что таким образом Император решает сразу две проблемы, попросту запихивая сразу нескольких крыс в одно ведро. Дескать – пущай они друг дружку жрут!

Кстати, про то, что среди эльфийского войска не редкость и люди, тоже часто упоминалось. Дескать, там можно встретить и рыцарей Асторга, и раскосых детей Востока, и уцелевших ратников павших Центральных Королевств, которые не приняли новый порядок.

Про Белую же Ведьму, о которой даже мы еще в том году успели услышать, и вовсе такие страсти рассказывали, что в них особо не верилось. Мол, она пьет кровь попавшихся ей в руки служителей Ордена, особо жестоко убивает магов из Братства, часто подвергая их таким пыткам, которые даже до Века Смуты считались запретными, и в полнолуние творит обряды, которые запросто могут привести к скорому концу всего сущего.

Разумеется, все изложенное мы узнали не сразу, и не в одной корчме – мы выуживали эти новости по крупицам, отделяя откровенное вранье от правды.

Но кое-что общее в этом всем было. Похоже, у нас на самом деле имелся шанс для мести за наставника и наших друзей. Не Линдусу Второму, до него не доберешься, но Ордену и Братству. Осталось только добраться до земель эльфов и не сдохнуть там сразу от их рук.

Правда, Рози еще тихонько высказалась на тот счет, что если годика три-четыре подождать, то Империя и сама развалится, потому что более бестолкового подхода к ее созданию представить невозможно, но одобрения у Фалька и, что примечательно, Магдалены, ее слова не нашли.

Лично я предпочел в этой ситуации промолчать. Надо дождаться остальных, а там поглядим.

В результате мы уже неделю сидим в развалинах, ждем наших друзей, и поневоле в голову начинают забираться мысли вроде «А не зря ли мы приехали? Может, все? Может, пора обратно отправляться?».

Их, конечно, гонишь прочь, но они, сволочи, возвращаются. Более того – на язык просятся. И вот тогда лучше начать ругаться по поводу прожорливости Карла, чем невольно выдать остальным что-нибудь подобное.

Потому что они думают о том же самом.

– А и то, – Фальк встал и потянулся. – Может, правда в Форнасион махнуть? Вино тоже кончилось, а ночи еще холодные…

– Вина мы привезли, – раздался из-за стены голос, который заставил мое сердце стучать быстрее. – Вот свинину всю подъели, это да.

– Реван! – радостно взвизгнула Магдалена и бросилась на шею к пантарийцу, подошедшему к нам. – Эбердин!!!

Верно – следом за ним к костру подошли еще двое из тех, кто отправился с Монброном в Силистрию. Вид у них был изрядно потрепанный, что скрывать. Но они были живы. И они пришли!

– Кто ставил «сигнальный круг»? – уточнила Миралинда. – Фальк, ты? До чего небрежная работа! Я его сняла одним щелчком пальцев! Так же нельзя!

– Суровая какая стала! – пробасил Карл и обнял девушку. – Прямо злюка!

– А где Гарольд? – обеспокоившись, спросил у пришедших я. – Монброн где?

– Тут он, – отвела в сторону глаза Эбердин. – Сейчас подойдет.

– Темните вы что-то, друзья. – Рози нахмурилась. – И сильно.

– Просто есть вещи, де Фюрьи, о которых говорить одновременно сложно, неприятно и необходимо. – Это был Монброн, он стоял в тени стены, почему-то прижимая руки к груди так, словно что-то в них держал. – Эраст, подойди ко мне, будь любезен.

– Что происходит? – еще сильнее насторожилась Рози.

– Сейчас вы все узнаете. И мы тоже, – произнесла странную фразу Эбердин, обняв за плечи подругу. – Иди, Эраст. Это нужно.

И я сделал шаг навстречу к своему лучшему другу.

– Руку вперед вытяни, – велел Монброн, как только я к нему подошел. – Давай, давай. Хочешь левую, хочешь правую – без разницы.