– Привет, папа! – произнес в соседнем окошке Муми-тролль. – Что ты делаешь?

– Зарядку, сын мой! – ответил папа. – Очень полезно! Шаг – вниз, два – вверх, шаг – вниз, два – вверх. Укрепляет мышцы.

– Только не свались! – предупредил Муми-тролль. – Как там твои мемуары?

– Прекрасно! – ответил папа и перебросил свои дрожащие ноги через подоконник. – В мемуарах я совсем недавно сбежал из дома подкидышей. Хемулиха плачет. Будет необыкновенно увлекательно.

– Когда ты прочитаешь нам свои мемуары? – спросил Муми-тролль.

– Скоро. Как только дойду до речного парохода, – сказал папа. – До чего весело читать вслух то, что сам написал!

– Ясное дело, – подтвердил, зевая, Муми-тролль. – Ну пока!

– Привет, привет! – отозвался папа и отвинтил колпачок ручки.

– Так. На чем я остановился… Ах да, я бежал, а утром… Нет, это позднее… Сначала я должен описать ночь бегства.

Всю ночь я брел по незнакомой, мрачной местности. Еще и теперь мне жаль себя! Я шел, не смея остановиться, не смея даже смотреть по сторонам. Кто знает, что может внезапно появиться во мраке! Я пытался петь утренний марш подкидышей: «Как не по-хемульски в этом мире…» Но голос мой дрожал так, словно хотел напугать меня еще больше. Ночь была непроглядная, туман, густой, как овсяный суп, которым кормила нас Хемулиха, наползал на пус-тошь, превращая кактусы и камни в бесформенные чудовища. Они надвигались на меня, простирали ко мне руки… О, как мне было жаль себя!

Даже неприятное общество Хемулихи на короткий миг показалось бы мне тогда утешением. Но вернуться назад – никогда! Да еще после такого великолепного прощального письма!

Наконец ночной мрак стал рассеиваться.

Всходило солнце. На моих глазах происходило нечто прекрасное. Туман зарделся, стал таким же розоватым, как вуаль воскресной шляпки Хемулихи. И мир вмиг преобразился, стал добрым и розово-багровым! Я застыл, наблюдая, как исчезает ночь; я совершенно забыл о ней, ведь наступило мое первое утро, мое личное, принадлежащее только мне утро!

Дорогой читатель!

Представь себе мою радость и торжество, когда я сорвал с хвоста ненавистную печать и забросил ее подальше в вереск! А потом этим холодным, светлым весенним утром, подняв торчком свои хорошенькие ушки и задрав мордочку, я исполнил новый танец, танец свободного муми-тролля.

Подумать только! Не надо больше умываться, не надо есть только потому, что уже пять часов! Нико-гда ни перед кем, кроме короля, не вилять хвостом и не ночевать больше в этой квадратной коричневато-пивного цвета комнате! Долой хемулей!

Солнце выкатилось на небосвод, лучи его заискрились в паутине и мокрой листве, и сквозь редеющий туман я увидел Дорогу. Извиваясь по вересковой пустоши, она вела прямо в большой мир, в мою новую жизнь, которая, как я считал, станет необыкновенно знаменитой, не похожей ни на какую другую.

Я достал тыквенное пюре – единственное, что у меня было, – съел его, а банку выбросил. Делать мне было нечего, да и делать что-либо по-старому, когда вокруг все абсолютно новое, было невозможно. Мне никогда не жилось так прекрасно.

В таком приподнятом настроении я пребывал лишь до вечера. Надвигающиеся сумерки меня ничуть не беспокоили – так я был полон самим собой и своей свободой. Напевая собственного сочинения песню, все до одного слова которой были значительны, – к сожалению, теперь она позабылась, – я двинулся прямо в ночь.

Ветер, обдавая меня каким-то незнакомым приятным запахом, мчался мне навстречу и наполнял меня ожиданием. Я не знал тогда, что это запах леса, аромат мха и папоротников, аромат тысячи огромных деревьев. Вконец утомившись, я свернулся клубочком на земле и поджал под живот свои холодные лапки. Может, мне все-таки не стоит основывать дом подкидышей для хемулят? Ведь их подкидывают не так уж часто. И вообще, кем мне лучше стать: искателем приключений или знаменитостью? Наконец, после некоторых раздумий, я решил стать знаменитым искателем приключений.

И, засыпая, подумал: уже завтра утром!

Проснувшись, я обнаружил, что нахожусь в новом, совершенно незнакомом зеленом мире. Ну и удивился же я! Ведь прежде я не видел ни одного лесного дерева. Головокружительной высоты, прямые, точно копья, они горделиво поддерживали свои зеленые своды. Освещенная солнцем, тихо и легко шелестела листва, а вокруг с радостными криками носились птицы. Чтобы собраться с мыслями, я немного постоял на голове, а потом громко закричал им:

– Доброе утро! Кто хозяин этих чудесных мест? Надеюсь, здесь нет хемулей?

– У нас нет времени! Мы играем! – отвечали птицы, ныряя головой вниз в густую листву.

И тогда я пошел прямо в лес. Земля, одетая мхом, была теплой и очень мягкой, а листья папоротника отбрасывали на нее глубокую тень. Целые полчища никогда прежде не виданных мной ползающих и летающих букашек окружали меня, однако они были слишком маленькими, чтобы говорить с ними о серьезных делах. Под конец я наткнулся на пожилую Ежиху, сидевшую в одиночестве и драившую ореховую скорлупу.

– Доброе утро! – поздоровался я. – Я одинокий беглец, рожденный при самом необыкновенном сочетании звезд.

– Вот как?! – не проявляя особого интереса к моей особе, ответила Ежиха. – Я работаю. Из скорлупки выйдет мисочка для простокваши.

– Да-а! – протянул я и вдруг почувствовал, что хочу есть. – Кто же хозяин этих чудных мест?

– Никто! Все! – ответила, пожимая плечами, Ежиха.

– И я тоже? – спросил я.

– Пожалуй, – пробормотала Ежиха, полируя свою будущую мисочку для простокваши.

– Но, фру Ежиха, вы точно уверены, что хозяйка этих мест не какая-нибудь хемулиха? – продолжая беспокоиться, спросил я.

– Кто это? Кто это такая? – спросила Ежиха.

Подумать только, счастливица никогда в жизни не видела хемулихи.

– У них ужасно большие ноги и никакого чувства юмора, – объяснил я. – У них огромные, чуть приплюснутые морды, а волосы растут беспорядочными клочьями. Хемулихи никогда не делают то, от чего бывает весело, а только то, что необходимо. И постоянно говорят вам о том, что бы они сами сделали, будь на вашем месте, и…

– О Боже! – воскликнула Ежиха и, попятившись, скрылась в зарослях папоротника.

«Ну и ладно, – слегка обидевшись, подумал я (ведь я мог значительно больше рассказать о хемулихах). – Раз у этих мест нет хозяина и они принадлежат всем, значит, и мне тоже. Что бы мне теперь такое предпринять?»

Идея, как это всегда со мной бывает, пришла внезапно. В голове у меня что-то щелкнуло! И все стало ясно. Если есть на свете муми-тролль и если есть свободные места, то совершенно точно: здесь будет Дом. Какая восхитительная мысль: дом, который я сам построю! Дом, хозяин которого – я один. Неподалеку я обнаружил и ручей, и зеленую полянку, казавшуюся очень подходящей для муми-тролля. В излучине ручья нашелся даже песчаный бережок.