— Это замечательно, а булочками вот пахло, это откуда?

— Это от нас! Пирожки с мясом, с яйцом и рисом, с грибами, с картошкой, капустой, со сгущенкой и повидлом. Печеные, не жареные!

— А…

— А все уже разобрали! Очень наши мальчики их любят!

Зараза! Конечно, материал будет неплохой, и поварихи должны были на фото получиться просто огонь, но пирожки проплыли мимо меня. Я выбрался из вагончика и растерянно повертел головой: всё-таки булочный запах определенно витал в воздухе!

И в этот самый момент я встретил его! Этот посланец небес шел в ореоле солнечного света, сверкая великолепной лысиной и слегка сутулясь, потому как руками прижимал к груди бумажный пакет, полный пирожков!

— А-а-а-а! Пресса! А чего ты с Тихим не беседуешь? Там же все ваши?

— То не наши, то ихние… Евоные… Черт, в общем: это я наш! А они не наши!

— А чего это ты — наш?

— Так я ж дубровицкий, из «Маяка»!

— Шкловский что ли?

— Белозор!

— А-а-а-а, Гера Белозор! Пирожок с повидлом будешь, Белозор? Ты тоже молодец, про народные дела пишешь… Я больше про спорт люблю, но как ты коммунальщиков песочишь и в горсовете бодаешься, тоже почитываю…

— Буду! — я наконец оказался обладателем вожделенной выпечки и тут же впился в пирожок зубами.

Яблочного повидла тут было полно, начинки не жалели! Не то, что в мое время, когда можно было уже наесться теста до отвала, прежде чем наткнешься на капельку варенья…

— Шпашыба! — прошамкал я, — А вы иж Дубровычы?

Пирожок не давал мне говорить нормально, но лысый всё понял и кивнул:

— Да-а-а! Карпов Тимур. Инженер-механик. Оголодал ты, однако! Пошли в вагончик, чаем тебя напоим и пирожков вместе поедим!

Конечно, я пошел с ним в вагончик и напился сладкого чаю, и наелся пирожков, и пообщался с целой компанией дубровицких дядек: электроников, сейсмиков, взрывников, наладчиков и геодезистов. Отснял и их, и условия жизни. Бытовку свою они только хвалили. Мол, тепло, светло и мухи не кусают. И кровати у них нормальные — это Исакову спасибо, и вообще, такая новая метла как он, которая по-новому метет именно таким образом — это просто находка для всего предприятия. О людях думает, а не о себе.

Я не стал их разочаровывать. О людях Владимир Александрович, конечно, тоже думал. Но со своей эгоцентричной точки зрения. Ему жутко нравилось всем нравиться, он любил когда его любят!

Прощался с сейсморазведчиками по-доброму:

— Ну, ищите себя в газете! — пожимал я одну за другой крепкие ладони.

— Смотри, чтоб рожа кривая не получилась! — улыбнулся Тимур, — Бывай, журналист!

* * *

Югова стояла у ПАЗа, и выжидающе глядела на меня:

— И где вы были, товарищ Белозор?

— Работал! — сказал я, стряхивая крошки с груди, — Напряженно.

И поковырялся в зубах.

— Эм-м-м… Скажите, а как это у вас получается — вот так вот напряженно работать и попить-поесть при этом, и материал хорошо сделать, и оставить всех довольными?

— Что? А… Материал… Вот вы где были?

— Ну, можно сказать, что на мини пресс-конференции главного инженера — первого зама управления сейсморазведки Владислава Тихого, а что?

— И много там с вами было коллег?

— Все… Кроме вас, товарищ Белозор!

— Во-о-от! А я где был?

— Да судя по всему — перекусывали! — она даже кулачки уперла в бока…

Ну да, не в бока, а в такую стройненькую талию, которая постепенно переходила в такую кругленькую… Такс, это всё нюансы, а суть в том, что…

— Перекусывал, именно. Чай пил. И общался с дубровчанами-сейсморазведчиками. И будут у меня люди труда: инженеры, сейсмики, механики, геодезисты. Живые, с улыбками, байками и хохмочками. А у вас у всех — один Тихий. Кто молодец?

— Во-о-о-от как! То есть, вы не разгильдяй, вы — молодец?

— Только так.

— Так согласны на интервью?

— Не-а. У меня в Слободке под мостом стихийная свалка, надо сфоткать и критику написать. Какое интервью? Люди гадят, мастера ЖЭКа невесть куда смотрят, участковый спит, наверное…

— Один вы в белом пальто красивый?

— Почему это в белом пальто? В брезентухе, на «козлике» с прицепом и с мешками для мусора! Какой толк критиковать, если ничего не делаешь?

— И что вы предлагаете?

— Убрать мусор вместе со мной и спрашивать всё, что захотите!

Зоя Югова ошарашенно смотрела на меня.

— Но я…

— Пресс-тур часов до двух, потом обед в одном из городских заведений, потом полно времени. Вы ведь без водителя?

— Да, я поездом обратно…

— Поезд в двадцать три ноль девять, Гомель-Калинковичи-Минск. После трудового подвига обещаю отвезти вас в городскую баню помыться и в ресторан — покушать.

— Вот так сразу — в ресторан? — попыталась пококетничать она, явно всё еще пребывая в состоянии шока.

— Ну почему же — сразу? Мусор уберем, отвезем его на свалку или на пункт вторсырья… Рабочую одежду я вам предоставлю. Не в этом вот же вы пойдете…

Вельветовые брючки в обтяжку, легкомысленная блузка и полуботинки на каблуках явно для уборки мусора не годились. На мой взгляд — и для пресс-тура тоже, но у каждого свои тараканы. Кто-то любит пирожки, а кто-то — ходить по говнищу на каблуках.

— Я согласна! — вдруг выдала Югова, — Но есть одно условие.

— М-м-м-мда? — я, если честно, надеялся, что журналистка назовет меня кретином и поедет со всем пулом корреспондентов в Гомель, чтобы отчалить в свои столицы оттуда на прямом поезде, ан нет!

— Мы будем на «ты».

Вот так вот, значит? Ну ладно, дополнительные рабочие руки мне не помешают. Если уж откровенничать до конца — сегодня мне больше хотелось залезть в баньку и вытравить алкогольные токсины, а свалкой я планировал заняться завтра, но давши слово — держись! Банька подождет, будем бороться с похмельем тяжким физическим трудом.

* * *

С пресс-туром мы успели посмотреть много всякого интересного, но и из-за буровой ЗУБРа, и на выставке кернов и образцов нефти, которую устроили геологи — везде торчали уши Исакова, и журналисты по два, три, пять раз наматывали себе на ус — без Владимира Александровича тут до сих пор бы на хромых кобылах катались и рукавом вытирались. А нынче — вон бытовые условия какие! А техника вся сверкает, покрашена, обслужена — фантастика! Сплошные достижения и галочки, много галочек в сфере охраны труда, роста культуры труда и быта, и здоровой обстановки в коллективе. Не начальник — ангел небесный!

Но ангелов небесных в СССР по определению водиться не должно было. На них сразу же натравили бы пропагандистов научного атеизма.